Думаю, что ошибался, когда сказал, что наша преступница — точная копия Дианы. Стивен, несомненно, сразу же заметил различие, теперь это ясно и мне. Хотя, с другой стороны, она в точности как одна из женщин, виденных нами на скачках в окружении леди Конингем, и чью одежду ты отметила, и, возможно, — одна из них.
Как Диана в расцвете сил, не иначе. С одной стороны — не такая высокая, с другой — не накидывается на тебя так резко, а с третьей — у нее такой низкий, грудной смех, который длится и длится, так, что я видел, как весь квартердек расплывается в улыбках, и я сам вынужден отворачиваться в наветренную сторону, чтобы скрыть свою собственную. Не то, чтобы у нее, бедняжки, имелось много причин для радости, и все же, когда Стивен прогуливается с ней на юте, она заливается смехом так, чтобы даже доктор издает странные скрипящие звуки, обозначающие у него смех. Припоминаю, я никогда не слышал, чтобы Диана смеялась. По крайней мере, так же искренне, как миссис Уоган. Таким образом, полагаю, он не слишком поглощен Дианой. Хотя в настоящее время довольно обеспокоен, разрываясь между желанием прогуляться по Сантьягу и другим островам, один из которых славится специфическим видом буревестника, и своими обязанностями по отношению к этим несчастным созданиям, которых мы обязаны транспортировать. Некоторые из них продолжают болеть, и он не может понять, что с ними.
Однако, оставаясь на борту, Стивен потерял немного, поскольку, будучи вулканического происхождения, эти острова на самом деле по большей части необычно черны и пустынны и склонны снова превратиться в вулканы. Когда мы вошли в бухту, то увидели Фогу, лежащий приблизительно в двадцати лигах отсюда на зюйд-вест, и испускающий превосходное облако дыма. Вчера я сошел на берег размять ноги и посмотреть, смогу ли подстрелить парочку перепелов на обед, а, возможно, и каких-нибудь необычных птиц или обезьян для Стивена. Я взял с собой Гранта в надежде повысить шансы. Но, боюсь, это принесло больше вреда, чем пользы. Мы плелись через мили и мили пемзы и лавы с малой толикой зелени, но ничего не принесли домой, за исключением двух плохих настроений: сильно перегрелись и пропылились, вымотались и умирали от жажды — ни капли в высохших ручьях, — и все это время он указывал на места, где видел дроф и цесарок, когда был здесь в прошлый раз.
Грант постоянно предлагал новые тропинки, как будто владел этим островом, и мимоходом отметил, что на моем месте встал бы на якорь ближе к месту забора воды. Все же, несмотря на его знание местности, в конце мы потерялись, и пришлось спуститься к берегу и ползти через эти сверкающие валуны, чтобы найти деревню. Он уронил ружье и повредил замок, помрачнел от жары, но я приложил все усилия, чтобы вытерпеть его. Ты бы поаплодировала мне, Софи. Грант старше меня на десять-пятнадцать лет, прекрасный навигатор, и с ним ужасно обошлись. С нашей первой встречи на борту флагмана, я был уверен, что из этого добра не выйдет: на корабле не может быть двух капитанов, а его долгое независимое командование, примечательное путешествие на «Леди Нельсон» и знание этих вод подталкивают к нарушению им субординации.
Капитан из него, возможно, вышел бы неплохой, но он слишком стар и слишком высоко себя ценит, чтобы быть вторым лейтенантом. О, если бы только Адмиралтейство удовлетворило мою просьбу о Ричардсоне или Неде Саммерхейсе! Но, как говорят, если бы у свиней были крылья, у нас не было бы нужды в мастеровых. Полагаю, Стивен придерживается того же мнения, хотя, конечно, я не могу обсуждать с ним своих офицеров, потому что он — их сотрапезник. Я вообще не могу обсуждать их ни с кем, кроме тебя, моя дорогая: и в твое ушко скажу, что буду рад, когда избавлюсь на Мысе от Тернбула и снова получу молодого Моуэта. Но, господи, какой же я неблагодарный товарищ: да, у меня есть несколько лейтенантов, штурман и боцман, которые мне не по нутру, но, с другой стороны, у меня есть Пуллингс и Баббингтон, два приличных подштурмана, четыре или пять достойных мичманов, первоклассные тимерман и констапель
[13], и примерно половина команды того типа моряков, который мне по душе.
Не так много капитанов могут сказать то же самое при новом назначении. Кроме того, это такой отдых, что после обязанностей коммодора — с неловкими капитанами, с которыми нужно управляться, и каждый следующий больше смахивает на Вельзевула, чем предыдущий — здесь прямо-таки пикник на море.
Любимая, как только я написал эти слова, в гавань из-за жесткой нехваткой воды вошла «Феба», идущая домой с Мыса. Я передам эти письма Франку Гири, командующего ею теперь (бедняга Диринг и половина команды перемерли от желтой лихорадки, когда «Феба» стояла на станции на Подветренных островах), и ты получишь их, любимая, намного раньше, чем я надеялся. Прежде чем я забуду, прилагаю доверенность, чтобы ты получала мою плату, и письмо для Кимбера (ты можешь прочесть его, если захочешь) — ему следует ограничиться самым минимумом, как мы и договаривались; и еще одно для Коллинза, касающееся лошадей. Не позволь ему забыть купить сена у Вилкокса, сложить его и хорошенько прикрыть соломой (Кери как раз подойдет, чтобы это сделать) в углу между новыми конюшнями и каретным сараем.
Благослови тебя Господь, Софи, и поцелуй за меня дорогих деток. Как подумаю, что Джордж уже будет носить штанишки, прежде чем я снова его увижу, на меня находит грусть: но если мы продолжим в том же темпе, я буду дома как раз, чтобы впервые усадить его на пони, возможно, показать гончих мистера Стэнхоупа.
Спешу, моя дорогая, боцман уже кипит у двери каюты. Осмелюсь сказать, каналья уже продал наши канаты какому-то жулику на берегу и хочет, чтобы я представил дело так, чтобы нам выдали их снова. Его воровство зашло слишком далеко, и я должен поставить его на место.
Еще раз с любовью и нежностью,
навеки твой Джон Обри.
Гавань Порто-Прая
Пока Джек писал все это, Стивен находился на берегу с мистером Фишером. Они посетили церковь, и, встретившись там со священником, завязали с ним разговор. Его звали отец Гомес — короткий, толстый, пожилой метис с темным лицом. Из-за седых волос его тонзура выглядела почти черной. Преподобный излучал добродушие, и, несомненно, был горячо любим и уважаем прихожанами. По просьбе отца Гомеса один из них подрядился найти Стивену три мешка орехов ятрофы, которые остров производил в редкостном изобилии, орехов нового урожая, еще не попавших на открытый рынок, в то время как другой предложил сопроводить его в дом кузена, где часто видел птицу, описанную доктором: кузен бочками продавал молодых белых буревестников — засоленных птенцов, разрешенных в Великий пост — и прибил к двери взрослую птицу в качестве вывески.
