Быстро светало. День, полный надежд. С устойчивым бризом с норд-веста «Шэннон» входил в залив для утреннего наблюдения за «Чезапиком», возможно, последнего, как сказал Филип. Ритуал мытья палубы уже закончен, и судно являло собой прекрасный вид отлично выскобленной палубы, аккуратно свернутых тросов, горизонтально выровненных реев, мерцающих свежим снегом мачт и парусов. Впереди по крайней мере еще час, прежде чем старшина ютовых призовет уборщиков. Разумеется, «Шэннон» не является «плюнь-и-полируй» кораблем. Потертый, конечно, и потрепанный, особенно паруса, но чистый и пригодный к службе. Джек не видел меди нигде, за исключением великолепного колокола впереди, сверкающей шестифунтовки на квартердеке и прицелов на остальных пушках: на оживленной палубе матросы занимались чем-то связанным скорее с войной, чем с наведением лоска.
Одни обкалывали ржавые ядра, другие делали шкимушки, маты и бензели. Передняя помпа хрипела, выбрасывая за борт тонкую струйку. Клетки с курами уже подняли. Гордый петух закукарекал, хлопая крыльям в первых лучах солнца, а курица кудахтала: «Снесла яйцо, яйцо, яйцо!».
Филип беседовал с американским капитаном, из числа пленных, а неподалеку довольно большая группа людей толклась вокруг карронад, некоторые под руководством двух седых канониров с косицами до талии медленно их накатывали и откатывали. «Шэннонцы» знали, что капитан терпеть не может грубых выражений и упоминания имени Божьего всуе, и поскольку Броук стоял в пределах слышимости, то инструктаж носил несколько противоестественный характер, будучи необыкновенно терпеливым и мягким.
— Доброе утро, мистер Уатт, — сказал Джек первому лейтенанту. — Вы не видели доктора Мэтьюрина?
— Доброе утро, сэр, — ответил тот, поворачиваясь здоровым ухом. — Полностью разделяю вашу мысль.
— Рад этому, — сказал Джек и более громким голосом, — вы не видели доктора Мэтьюрина этим утром?
— Нет, сэр. Но какао ждет его в кают-компании.
— Уверен, это его порадует. А что за люди около карронад? На «шэннонцев» не похожи.
— Это ирландские чернорабочие, сэр. Мы сняли их с галифакского капера, который снял их с американского капера, а тот — с уотерфордского брига. Бедняги едва осознавали, где очутились, но когда узнали, что они на «Шэнноне» и получили немного грога, то выглядели довольными и что-то кричали на своей тарабарщине. Капитан позволил им вступить в команду, хотя очень трудно обучать их обязанностям, поскольку только трое немного говорят по-английски. Но надеюсь, парни будут полезны, если дело дойдет до абордажа: между собой они бились жестоко — видите тех троих с проломленными головами — явно понимают с какой стороны браться за топоры и пики. Доктор Мэтьюрин, сэр, доброе утро. Надеюсь, ваше какао было еще горячим?
— Да, сэр, благодарю вас, — ответил Стивен, с грустью глядя на чашку Джека: оба не могли примириться с наступившим утром, до тех пор, пока не выпивали пинту настоящего, горячего свежеподжареного и свежесмолотого кофе.
Петух закукарекал снова, и несколько ирландцев прокричали:
— Mac na h'Oighe slan.
— Что они говорят? — спросил Джек, поворачиваясь к Стивену.
— Славят сына Пресвятой Девы, — ответил Стивен. — Мы так говорим в Ирландии, когда слышим первый крик петуха, чтобы, если доведется внезапно умереть до конца дня, удостоится благодати.
— Они должны держать это при себе, пока не оснастим церковь, — сказал Уатт. — В будние дни у нас не может быть ни христианских обрядов, ни христианских предосторожностей.
— Как миссис Вильерс? — спросил Джек.
— Немного лучше, благодарю тебя, — сказал Стивен. — Могу я взглянуть на твою чашку? На ней любопытный узор.
— Пойло для свиней, — пробормотал Джек, когда с приходом капитана первый лейтенант отодвинулся к подветренному борту.
— Послушай, Джек, — сказал Стивен тем же тихим голосом, — Диана говорит, что капитаны могут осуществлять церемонию брака. Это так?
Джек только кивнул — Броук, вежливо интересующийся состоянием миссис Вильерс, стоял рядом. Стивен ответил, что самые неприятные симптомы уже прошли, и тонизирующий напиток, как, например, кофе тройной или даже четверной крепости, маленькая миска каши из маранты
[59] и ломоть хлеба, поднимут ее к полудню.
— А, кроме того, сэр, — добавил он, — вы бесконечно обяжете, поженив нас, если у вас будет свободное время.
Капитан Броук на мгновение оторопел: была ли это странная, несвоевременная шутка? Судя по поведению доктора и его бледному, решительному лицу — нет. Должен ли он поздравить его по этому поводу? Видя молчание Джека и холодное, совсем не праздничное поведение Мэтьюрина, понял, что, скорее всего, это несвоевременно и припомнил день собственной свадьбы и отчаянное чувство, что пойман вблизи подветренного берега, на который его несет ветер, не дающий держаться мористее, якоря тащат, течение встречное и сильное.
— Буду счастлив, сэр, — ответил он. — Но я никогда не исполнял маневр, то есть церемонию, и не уверен ни в процедурах, ни в степени своих полномочий. Позвольте мне проконсультироваться с Инструкциями и сообщить, насколько я смогу быть полезен вам и леди.
Стивен поклонился и ушел.
- Кузен Джек, на пару слов, — сказал Броук. И в уединении кормовой каюты продолжил. — Твой друг серьезно? Честно говоря, он выглядел достаточно серьезным, но, конечно, он католик, не так ли? Ему следует знать, что даже если я смогу поженить их, это не будет иметь значения для приверженцев его веры. Почему бы не подождать, пока мы не окажемся в Галифаксе, где священник выполнит для него это действо?
— О, он совершенно серьезен, — сказал Джек. — Хочет жениться на ней еще со времен Амьенского мира. Она — двоюродная сестра Софи, знаешь ли.
— Но к чему спешка? Разве доктор не понимает, что мы окажемся в порту еще до конца недели?
— Есть некоторая особенность, как я понял, — сказал Джек. — Полагаю, некая ситуация с ее национальностью. Ее могут счесть враждебной иностранкой, и брак, заключенный на борту корабля, уладит этот вопрос.
— Ясно, ясно. Полагаю, Джек, ты никогда и никого не женил на борту?
— Только не я. Но абсолютно уверен, что это возможно. Капитан королевского судна может сделать с человеком почти все, что угодно, кроме как повесить его без военного трибунала.
— Хорошо, я загляну в Инструкции. Но прежде всего, хочу, чтобы ты прочитал это письмо. Оно адресовано капитану Лоуренсу. Я уже посылал несколько устных сообщений, говоря, что хотел бы встретиться с ним корабль на корабль, но из того, что ты говорил о нем, предполагаю, что либо их не передали, либо его удерживают в порту приказы. Теперь мне кажется, что люди на берегу знают, что ты удрал, и «Шэннон» — твое очевидное прибежище и, поскольку, они так стремились удержать тебя, то могут также стремиться вернуть, и поэтому с большей готовностью отправят «Чезапик» в море. В любом случае, письменный вызов имеет намного больший вес, чем что-то на словах, да и еще и из вторых уст. Руководствуясь этими двумя соображениями, я хочу передать письмо с американским пленным, уважаемым человеком по имени Слокам, живущим в этих краях. Его лодка у борта, и он обязался доставить письмо. Но ты знаешь Лоуренса, знаешь, какое письмо будет более эффективно. Пожалуйста, прочти его и скажи, что думаешь. Я попытался изложить его в простой и прямолинейной манере — никакой риторики, никаких пышностей — вызов, который бы пришелся по душе мне самому. Не знаю, преуспел ли я, и, надеюсь, ты скажешь мне без уверток.
