— Сэр, надеюсь, вы дадите нам сегодня отомстить за «Герьер»?
И в этой особенной атмосфере свободы пожилой старшина-рулевой, кинув недовольный взгляд на потертый синий кормовой флаг, — лучшее, что «Шэннон» мог себе позволить после стольких месяцев в море, сказал:
— Не могли бы мы поднять три флага, сэр, как и «Чезапик»?
— Нет, — сказал Броук. — Мы всегда были скромным кораблем.
Струйка песка в тридцатиминутных часах иссякла: Бостон к этому моменту находился на расстоянии двадцати миль. Часы перевернули, отбили восемь склянок, и Броук отдал приказы, которые еще раз медленно направили «Шэннон» на ост. Фок облили водой, грот-марсель дрожал: так плыли добрую склянку и даже больше — «Чезапик» прямо в кильватере «Шэннона» прибавлял парусов.
Тишина на квартердеке и на всем корабле, только тихое пение ветра в снастях, при курсе в бакштаг, да негромкое журчание воды, бегущей вдоль бортов. И в этой тишине голос мичмана с топа мачты, сообщающий то, что видел каждый: «Чезапик» убирает лисели, грот и брамсели. Спускает грота-реи на палубу. Уатт поглядел на капитана.
— Нет, — сказал Броук, — свои мы оставим, не верю этому бризу — может стихнуть. Мичману высоко наверху, — Мистер Клеверинг, вы можете спуститься. Мистер Уатт, извольте лечь в дрейф и пробить тревогу.
«Шэннон» повернул, кильватерный след прервался, и пока фрегат лежал, мягко покачиваясь на волнах, барабан прогрохотал тревожную дробь. Через мгновение матросы уже были на боевых постах, в точном порядке сгруппировавшись вокруг знакомых пушек, на марсах или вдоль проходов. Переполненный квартердек поредел — офицеры и мичманы убежали в свои подразделения, оставив позади рулевого только штурмана, чтобы вести корабль, мичмана-адъютанта, первого лейтенанта, офицеров морской пехоты, капитана, чтобы командовать всеми, и сверхштатным Джеком позади него. Казначей и клерк, оба вооруженные саблями и пистолетами, уже присоединились к своим стрелковыми отрядам.
«Чезапик» быстро приближался, постепенно приводясь к ветру и держа курс на кормовую раковину правого борта «Шэннона». Помимо трех флагов он нес большой белый флаг на носу с какими-то символами, очевидно словами.
Броук поднял подзорную трубу и прочитал: «Права моряков и свободная торговля». Он никак не прокомментировал, но повернулся к Уатту.
— Давайте прикрепим флаги к грота-штагу и на вантах, в готовности распустить их, если кормовой собьют ядром. Затем по очереди окликнул марсы — каждый под командованием старшего мичмана. — Мистер Лик, мистер Коснэхен, мистер Смит, все в порядке?
— Все в порядке, сэр, — по очереди ответил каждый.
Все ближе — «Чезапик» еще нацеливался на кормовую раковину правого борта «Шэннона». «Молю Богу, Лоуренс задумал то, о чем говорил Нельсон, и ринется прямо на нас», — подумал Джек.
— Пройдет по корме, обстреляв меня, и встанет слева? — пробормотал Броук, вцепившись взглядом в последние движения руля «Чезапика». Затем, на отрывая пристального взгляда, громко и четко. — Вторые наводчики и команда к пушкам левого борта. Лечь на палубу, если нас обстреляют: не стреляйте, пока он не окажется прямо в прицеле.
Топот босых ног расчетов пушек левого борта перебежавших на другой борт, и затем снова тишина. Дым тлеющих фитилей плыл по палубе. Быстрый отрывистый приказ — грот-стаксель «Шэннона» наполнился, продвинув судно немного вперед, затем его обезветрили, а контр-бизань взяли на гитовы — корабль двигался со скоростью, едва достаточной, чтобы слушаться руля.
«Чезапик» не собирался заходить «Шэннону» в корму. Его кильватерный след оставался ровным и прямым, и теперь уже было слишком поздно, чтобы поворачивать. Лоуренс отказался от преимущества, ведя судно прямо в бой, как Нельсон.
— Неплохо проделано, — сказал Джек и Броук кивнул.
— То, чего мне и хотелось видеть, — сказал Уатт.
— К пушкам правого борта, — приказал Броук, и расчеты молча побежали обратно.
Все ближе и ближе. Слова на флаге теперь виднелись довольно четко, но под этим углом бортовые орудия ни одной из сторон стрелять не могли. Все ближе, уже ближе расстояния мушкетного выстрела. И вот, в пятидесяти ярдах «Чезапик» привелся к ветру, чтобы лечь на курс, параллельный курсу «Шэннона» и сойтись с ним. Оба корабля шли в крутой бакштаг, уваливаясь под ветер, «Чезапик» — с наветренной стороны.
— Неплохо проделано, — повторил Джек.
Тишина продолжалась и Броук через световой люк позвал своего старшину-рулевого — наводчика задней пушки правого борта на главной палубе:
— Миндхем, выстрели, когда поравняешься со вторым от бака портом на главной палубе. И никаких криков, пока все не закончится. Не потратьте зря ни единого выстрела.
«Чезапик» приближался. Убавляя ход, он развернул грота-рей: его тень, огромная и зловещая, легла на «Шэннон». В тишине Джек слышал плеск воды, рассекаемой штевнем фрегата, видел Лоуренса, стоявшего там, на квартердеке: высокая фигура все в том же белом мундире. Джек снял шляпу и помахал ею, но в этот момент «Чезапик» трижды проревел «ура!» — странно британский клич — и одновременно выпалила пушка Миндхэма. От борта «Чезапика» позади второго порта полетели щепки. В возникшей секундной паузе Броук сказал мальчишке, ведущему записи:
— Половина шестого, мистер Фенн.
Одновременно с задней карронадой батареи Джека выпалил сосед Миндхэма, сопровождаемый носовым орудием, а затем впечатляющим перекатывающимся бортовым залпом ответил «Чезапик».
С этого момента наступил оглушительный грохот, орудия стреляли с той скоростью, с которой их успевали перезаряжать, один бортовой залп сливался с другим, плотный пороховой дым обоих судов распространялся по палубе «Шэннона». И воздух, и дым дрожали от непрерывных мощных сотрясений: оранжевые снопы пламени, струями бьющие в потемках — яркого солнца почти не видно — треск мушкетов с проходов и марсов, дребезжащее тявканье вертлюжных пушек.
Долгая тишина ожидания закончилась, длительное напряжение — своего рода мрачное, тихое беспокойство, в котором каждый был одинок, испарилось. Началось непрерывное, чрезвычайно активное настоящее.
Джек прошелся позади карронад по правому борту квартердека: он мало что мог сделать, поскольку расчеты прекрасно справлялись со своей задачей. Перебрасываясь быстрыми, отрывистыми словами, матросы смеялись, вкатывая и накатывая пушки, наводя каждый выстрел быстрым, сосредоточенным взглядом через дым на маятники, говорившие им, когда судно лежало на ровном киле, кричали от радости, когда ядро или картечь или и то, и другое, попадали в цель. Какофония звуков оглушала настолько, что с уверенностью сказать было нельзя, но у Джека сложилось впечатление, что «Шэннон» стрелял быстрее и точнее «Чезапика». Второй номер задней карронады обернулся, глядя прямо на Джека: на лице яростное возбуждение, но глаза озадаченные, удивленные, широко раскрытые. Джек оттащил тело в сторону — книппелем разворотило весь живот; товарищи несчастного, лишь кинув быстрый взгляд назад, накатили пушку, выстрелили и пробанили.
