— Как и я, — сказала Софи. — Завтра же первым делом пошлю за ней. Милая Диана!
Всем сердцем надеюсь, что они будут счастливы. — Жена говорила от чистого сердца, иесли бы Джек задумался над её словами, то бы рукоплескал победе сердца над тем, что можно назвать моральным суждением или, возможно, принципами.
Софи происходила из тихой, степенной, провинциальной семьи, которой насколько возможно было припомнить, не касались скандалы любовного плана; семьи, которая была стопроцентно пуританской во времена Кромвеля, и в которой и поныне было принято смотреть на малейшую беспорядочность с чрезвычайным отвращением. Несмотря на полученное от матери воспитание, Софи была слишком добра и слишком добродушна, чтобы быть ханжой. Но с другой стороны, по своей природе она не понимала и не испытывала ни малейшей симпатии к тем, кто заблудившись оказался «на диких берегах любви» — в своем физическом аспекте даже проявление страсти было ей не слишком интересно — и беспорядочные связи Дианы, подпадали под это определение как нельзя более. На этот счёт ходили пересуды даже в среде чрезвычайно либеральной общины Лондона, где Вильерс занимала определённое положение лишь благодаря своей красоте, силе духа и дружбе с кем-то из окружения принца Уэльского. Впрочем, Джек не стал задумываться. Его воспаривший и унёсшийся вихрем разум уловил лишь упоминание имени Бондена, бывшего старшины своего катера, и Киллика, вестового.
— Ради всего святого, как Бонден с Килликом тут очутились? — спросил он.
— Они прибыли от капитана Керра с весьма любезной запиской, в которой сообщалось, что раз «Акаста» досталась ему, было бы справедливо отослать твоих людей, чтобы ты мог взять их в своё следующее командование.
— Как обходителен этот Роберт Керр, честное слово, очень любезный поступок. Моё следующее командование... Ха-ха, Софи. Вот что я тебе скажу — до того, как я вновь выйду в море, я наполню дом часами. В комнате не чувствуется жизни, если в ней не слышится тиканье часов. Существуют модели, работающие целый год без подзаводки.
— Твоё следующее командование... — начала было Софи. Она знала, что не стоит продолжать, ибо хотела, чтобы у него никогда не было этого нового назначения, что он никогда не должен вновь покидать дом, отправляясь навстречу штормам, битвам, кораблекрушениям или плену. Брак с капитаном предполагал, что супруга должна ждать дома, пока он противостоит всем этим напастям. — Но я надеюсь, дорогой Джек, что часам не придётся ходить целый год. Мне так жаль твой хронометр: соня Шарлотты забралась в них и теперь растит там своё потомство.
— Что до корабля, — продолжил Джек, — я не слишком спешу, разве что мне предложат «Бельведеру» или «Эжиптьен» на североамериканской станции. Есть шанс получить один из новеньких фрегатов с двадцатичетырёхфунтовками, которые сейчас строят. И я не считаю, что прошу слишком многого — в конце концов, не каждый день корабль четвертого ранга топит семидесятичетырёхпушечник. В таком случае я много месяцев проведу на берегу, наблюдая, что всё идёт в соответствии с моими желаниями и смогу привести домашние дела в порядок.
Их счастье несколько омрачилось, ведь «домашние дела» непременно включали и вопрос о ничтожном мистере Кимбере. Однако супруги поняли друг друга без слов. Кимбер былисточником бесконечных сложностей, а возможно и очень ощутимых финансовых потерь, но в данный момент соня Шарлотты значила больше.
— Вдобавок, мои фрегатные годы подошли к концу, — закончил Джек. — Линейный корабль более вероятен, так что спешки нет.
Так много нужно было сказать, разобрать такую кипу перепутанных писем, обсудить новости о жасмине и сильно выросшем абрикосовом дереве на шпалере, что спустя какое-то время они впали в радостное молчание, скрестив руки на кухонном столе, словно пара простаков, и глядя друг на друга с бесконечным удовольствием. Эту тишину нарушал звук «Уилкса и свободы», часто повторяющийся и слышимый всё ближе.
— Детки идут, — нарушила молчание Софи.
— Да, — ответил Джек. — Я видел, как они маршируют, что королевские гвардейцы. С чего это они?
— Разыгрывают выборы в Вестминстере. Твой отец отстаивает, — Софи на секунду запнулась и извиняющимся тоном добавила, — интересы радикалов.
— Бог мой! — воскликнул Джек.
Политическая карьера генерала Обри, стремящегося то бороться с коррупцией, то участвовать в ней, часто заводила его на оппозиционную правительству сторону, но никогда до такой степени, как сейчас. С тех пор, как генерала впервые избрали представителем от «гнилого местечка» [3] Грайп, владения его друга, он умудрился примкнуть к тори. При Первом лорде Адмиралтейства — виге. Когда же Первым лордом стал тори, Обри-старший выражал взгляды одной из групп вигов. Человек дьявольской энергии, лишь прибывающей с возрастом, генерал с неиссякаемым потоком так свойственных военным нелицеприятных речей, произносимых в Палате, слыл в правительстве настоящей занозой как оппонент, и тяжёлой обузой как сторонник.
Случающиеся временами попытки помочь сыну, используя свое политическое влияние, всегда оказывались неразумными, а подчас просто опасными. Конечно, думал о сыне генерал не то чтобы часто, но Джек всё же мог достичь ранга пост-капитана гораздо раньше, будь у него не такой деятельный родитель.
— Стоит их позвать? — спросила Софи.
— Конечно, дорогая, — ответил Джек. — Мне бы хотелось познакомиться с Джорджем.
— Дети! — прокричала Софи, трепеща при мысли, что они не узнают отца, — идите в дом и поприветствуйте папу. Он вернулся из Америки.
Вопреки всем предпринятым ей мерам, дети уставились на отца, не выказывая ни намёка на узнавание, а потом стали шарить глазами по комнате в поисках кого-то ещё, более знакомого. Момент выдался исключительно болезненный, но потом они вспомнили о манерах, с серьёзными лицами выстроились плечом к плечу и отвесили по реверансу.
— Добрый день, сэр. Добро пожаловать домой, — прощебетали детки, бросив быстрый взгляд на мать, чтобы понять, всё ли выполнено как должно.— Джордж, — прошептала она, — смелее!
Мальчик залился краской и опустил голову, но собрал всю свою храбрость, отошёл от двери, отвесил неуклюжий поклон и протянул отцу руку.
— Надеюсь, вы здоровы, сэр.
— Добро пожаловать домой, — пролепетали сёстры.
— Добро пожаловать домой, — таращась во все глаза, повторил Джордж и без всякой паузы продолжил. — Они скоро будут здесь. Я слышал повозку на дороге. Если новости верны, Бонден обещал привезти мне железный бугель. Настоящий железный бугель, сэр!
— Осмелюсь предположить, что ты получишь его, Джордж, — с улыбкой ответил отец.
— Дедуля приезжал к нам на днях с сэром Фрэнсисом Бардеттом и рассказал про Вестминстерские выборы, про Уилкса и свободу — вежливо сказала Шарлотта, почувствовав, что повисшая было пауза может стать неловкой. — Мы решили, что отныне будем голосовать только за него. А вы не хотите, чтобы его выбрали?
— Дети, дети, — поспешила Софи сменить тему, — вы должны переобуться, помыть руки и умыться. Фэнни и Шарлотта, наденьте чистые передники. Мы сядем в гостиной.
