Стивен не назвал пункта своего назначения, но при желании было бы не сложно догадаться, кто его таинственные знакомые. За время долгой совместной службы капитан Обри выяснил, что хотя доктор Мэтьюрин несомненно был выдающимся врачом, выбравшим судьбу корабельного хирурга вместо возможности свершения открытий в области естествознания (что было его основной страстью, проигрывающей лишь желанию свергнуть Бонапарта), он также являлся самым ценным шпионом на службе у Адмиралтейства. Непосредственно перед их побегом Диана была свидетельницей тому, как Стивен собирал множество бумаг, находящихся в комнатах, которые она делила с мистером Джонсоном в Бостоне, объясняя свои действия тем, что они будут очень интересны офицеру разведки, которого он имеет счастье знать в Галифаксе, тех самых бумаг, что находились сейчас в пакете. Стивен полностью отдавал отчёт своим действиям, но годами выработанная привычка, уже ставшая второй натурой крайняя осторожность, благодаря которой он продолжал существовать, заставляли его хранить секретность в любых обстоятельствах. Это же стало причиной того, что направляясь к месту службы своего знакомого, он выбрал кружной путь, всматриваясь в витрины магазинов и в полной мере пользуясь тем, что в них отражалась вся улица, находящаяся позади. Эти меры предосторожности соблюдались непроизвольно, но здесь это было необходимостью, ведь он лучше других в Галифаксе знал, что в городе имеется несколько американских агентов.
И гнев Джонсона, в одночасье лишённого любовницы и бумаг, должен был заставить того из кожи вон лезть ради мести.
Как бы то ни было, он добрался до ведомства незамеченным и с лёгким сердцем, и незамедлительно представился. Майор Бек, морской офицер, занимающийся разведкой на Северо-Американской станции, тотчас же принял его. Раньше им не доводилось встречаться, и Бек оглядывал посетителя с живым интересом: доктор Мэтьюрин имел в департаменте великолепную репутацию одного из немногих агентов, которые действовали добровольно, невероятно эффективно и профессионально. И хотя ирландско-каталонское происхождение Мэтьюрина означало, что он главным образом является экспертом покаталонским вопросам, Бек знал, что доктор не так давно буквально совершил подвиг, уменьшив ряды находящихся на французской службе агентов, использовав для этого одну только ложь и компрометирующую информацию, переправленную в Париж легковерными американцами. Так как это входило в сферу его интересов, Бек был официально ознакомлен с этой информацией. Но он также слышал и более расплывчатые, менее официальные отчёты о других не менее блестящих операциях в Испании и Франции, так что оказался совершенно разочарован тощей, потрёпанной и непримечательной личностью, что сидела за столом напротив, неторопливо вскрывая парусиновый пакет. Вопреки здравому смыслу, Бек ожидал встретить кого-то больше похожего на героя, уж точно не человечка в очках с затемненными стеклами.
Размышления Стивена были в той же степени нелестными для собеседника. Он пришёл к выводу, что Бек был несколько уродливым типом с выпученными водянистыми глазами, прямыми волосами песочного цвета, без подбородка и видимого адамова яблока и, несмотря на высокий лоб, обладающего спокойным взглядом, никуда особенно не направленным. «Неужели мы все сделаны так криво?» — дивился доктор, заодно перебирая в уме некоторых своих коллег.
Они немного побеседовали о победе. Бек высказывался с энтузиазмом, что прибавило красок его нездоровому тонкокожему жёлтому лицу, а Стивен неуклонно отрицал какую бы то ни было осведомлённость в деталях произошедшего: он провёл в трюме всё время от первого выстрела до последнего, не зная ничего ни о развитии схватки, ни о количестве британских дезертиров, служивших на американском судне, как и о том, что было им обещано за измену. Казалось, Бек был разочарован.
— Я получил ваше предупреждение о французах в Бостоне, — сказал Стивен, пытаясь ослабить узел галстука, — и благодарен вам за него. У меня было время подготовиться к встрече с ними.
— Надеюсь, ничего неприятного не произошло, сэр? Дюран имеет репутацию самого беспринципного и решительного офицера.
— Понте-Кане был ещё хуже: предприимчивый, пронырливый малый, который на время заставил меня забеспокоиться. Но для его каперов я сработал как стопорный узел. –
Доктор Мэтьюрин был горд удачно использованному морскому термину: иногда у него получалось употреблять их к месту, но вне зависимости от того, удачна была попытка или нет, он всегда выдавал их, получая при этом нескрываемое удовольствие, примерно так же многие употребляют греческие или латинские выражения. – И подвёз его на закруглённой корме, — добавил он. – У вас вообще есть нож? Эта верёвка совершенно не стоит того, чтобы с ней возиться.
— Как же вам это удалось, сэр? – спросил Бек, передавая ножницы.
— Я перерезал ему горло, — сказал Мэтьюрин, рассекая перевязь.
Майор Бек привык к кровопролитию в открытой и тайной войне, но тот будничный и невыразительный тон, с которым визитёр произнёс эти слова, заставили его сердцепохолодеть. В добавок к этому, Мэтьюрин снял очки и уставился на Бека своими безжизненными бледными глазами, единственным, что запоминалось на его лице.
— Что ж, сэр, — сказал Стивен, наконец достав документы, — несомненно, вы знакомы с ролью мистера Гарри Джонсона в американской разведке?
— Да, действительно. – Бек имел информацию о действиях своего главного оппонента в Канаде: с первых дней назначения он боролся с хорошо организованной и прекрасно снабжаемой сетью агентов Джонсона.
— Прекрасно. Эти бумаги я взял у него со стола и из его сейфа в Бостоне. Французы консультировали американцев, но я положил конец этим интригам.
Одну за другим доктор выложил бумаги на стол майора: список американских агентов в Канаде и Вест-Индии с комментариями, шифры, которые следует использовать при различных обстоятельствах, письма на имя министра, содержащие подробный доклад по вопросу отношений между французской и американской разведками, краткая характеристика агентов его французских коллег, их возможностей и намерений, намётки будущих операций, полная оценка позиции Британии на Великих озёрах...
К тому времени, когда последний документ занял место на столе, Стивен достиг и даже превысил любые героические ожидания, которые на него возлагались. Из-за кучи бумаг майор Бек разглядывал доктора с глубоким уважением, почти с благоговением.
— Это превосходно, — сказал он, — превосходно всё, то что вы сделали. Безупречная работа, боже мой! Один только список даст работу расстрельной команде на недели вперёд. Я должен проанализировать все данные. Эти документы станут моими спутниками на долгие ночи.
— Не сами эти документы, сэр, если позволите сказать. Сэр Джозеф со своими шифровальщиками должен над ними поработать, — лицо майора скривилось, когда прозвучало имя сэра Джозефа, — и я предлагаю отправить большую часть бумаг в Лондон с первым же подходящим судном. Так что остаются копии, хотя как вы знаете, это тоже может вызвать кое-какие проблемы. Как бы то ни было, перед тем как мы станем обсуждать возможность копирования или что-то ещё, я должен высказать одно наблюдение и одну просьбу.
