Книга Помощник хирурга, страница 54. Автор книги Патрик О'Брайан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Помощник хирурга»

Cтраница 54

— Кажется, припоминаю, как за столом вели подобные разговоры, — заметил Джек.

— Мои наблюдения основаны на чувствах свободы и упрощения. В этом ковчеге наше плавучее общество состоит сплошь из одного пола, но что бы стряслось, будь мы поровну разделены между полами, как это примерно есть на суше?

Он обращался по большей части к Ягелло, который залился краской и пробурчал, что затрудняется с ответом.

— Я очень плохо знаю женщин, сэр, — ответил литовец. — С ними нельзя водить дружбу: они — иереи в нашем мире.

— Иереи, мистер Ягелло? — воскликнул Джек. И посмеиваясь себе под нос добавил: — Было бы очень странно, если бы это оказалось правдой.

— То есть евреи, — поправился Ягелло. — Нельзя дружить с евреями. Их так долго унижали и притесняли, что они теперь самые настоящие враги, вроде лаконских илотов, хотя можно считать, что их женщины оказались илотами домашними задолго до этого.

Между врагами нет дружбы, даже во время перемирия, обе стороны всегда начеку. А если не о дружбе, то о чём же можно говорить?

— Некоторые говорят о любви, — предложил Стивен.

— Любовь? Но ведь любовь это плод времени, а дружба — вовсе нет. Вот и ваш Шекспир говорил...

Моряки так и не узнали, что же сказал их Шекспир, потому что вошёл отправленный вахтенным офицером мичман и доложил, что в рассеявшемся с подветренной стороны тумане разглядели двадцать восемь парусов «купцов», охраняемых фрегатом и бригом, вероятно «Мелампом» и «Дриадой».

— Несомненно, балтийский конвой, — сказал Джек. — «Мелампа» трудно не узнать. Но всё же стоит увидеть своими глазами. Доктор, побеседуйте пока с мистером Ягелло, мы скоро вернёмся. Очень надеюсь, что нам удастся закончить обед чем-нибудь повкуснее этого негодного эссекского сыра.

— Мистер Ягелло, — начал Стивен когда моряки ушли, — мне бы хотелось расспросить вас о древних литовских богах, которые, насколько мне известно, продолжают своё призрачное существование в умах ваших невеж, о поклонении дубам, белохвостом орле и plica polonica,[2] бобре, норке и зубре или европейском бизоне. Но сначала, пока я не забыл, должен вам сказать, что у меня есть для вас сообщение, которое я должен доставить в самой тактичной и дипломатичной манере, чтобы оно некоим образом небыло воспринято как приказ — а приказывать гостю просто непростительно — но так, чтобы оно имело ту же силу и эффект. Ваше резвое перемещение по верхнему рангоуту достойно восхищения и уважения, дорогой сэр. Но в то же время, вызывает немалую тревогу, пропорциональную тому, насколько высоко вас ценят. Капитану было бы очень приятно, если бы вы переместились на платформы пониже, которые здесь называют марсами.

— Он считает, что я могу упасть?

— Капитан Обри считает, что законы гравитации более суровы к солдатам, чем к морякам. А раз вы кавалерист, он убеждён, что вы сорвётесь.

— Я поступлю как он хочет, конечно же. Но он ошибается, знайте: герои не падают. По меньшей мере, не на смерть.

— Я и не знал, что вы герой, мистер Ягелло.

«Ариэль» неожиданно накренился, поймав порыв ветра в бакштаг, так что поставили брамсели и штормовые лисели, и с хорошими десятью узлами ринулся навстречу «Мелампу», зарываясь подветренными реями в пене. Ягелло хорошенько схватился на стол, но из-за крена всё же соскользнул на палубу, где какое-то время барахтался, запутавшись в циновках.

— Конечно же я герой, — поднимаясь и от души смеясь, сказал он. — Каждого можно назвать героем собственной повести. Конечно, доктор Мэтьюрин, каждый считает себя мудрее, разумнее и добродетельнее остальных, но часто ли вы видели того, кто считает себя злодеем или даже второстепенным персонажем? Вы должно быть замечали, что герои никогда не проигрывают. На какое-то время их могут выбить из седла, но они всегда поднимаются вновь и женятся на достойной юной даме.

— Действительно, нечто подобное имеет место быть. Некоторые удивительные исключения конечно же случаются, но в целом я убеждён в вашей правоте. Вероятно, именно это делает эти ваши романы или повести немного скучными.

— О, доктор Мэтьюрин! — вскричал Ягелло. — Если бы я только мог найти амазонку, одну из того племени женщин, которых никогда не угнетали, ту, с которой мог бы дружить на равных или даже любить!

— Увы, мой дорогой, мужчины истребили амазонок две тысячи лет назад. И боюсь, что ваше сердце останется свободным до самой могилы.

— Что это за шум, будто медведь по крыше топчется? — сменил тему Ягелло.

— Спускают шлюпку. И судя по гомону пехотинцев, десерт мы увидим не скоро. Как насчёт партии в шахматы, чтобы скрасить ожидание? По ней мы конечно не сможем окончательно судить о вашей мудрости, достоинстве или интеллекте, но ничего лучшего, увы, предложить не могу.

— С превеликим удовольствием, — ответил он. — Но если я проиграю, не думайте, что это хоть на йоту изменит мои убеждения.Возможно, партия и не выявила всю мощь интеллекта игроков, но она предоставила явные доказательства того, что добродетели или по меньшей мере любезности, у Ягелло больше, чем у Стивена. Доктор играл на победу, развернув мощную атаку на ферзя. Но развернул её на ход раньше, чем было нужно — мерзкая пешка всё ещё мешала тяжёлой артиллерии — и теперь Ягелло размышлял, как свести партию к поражению, допустив ошибку, которая не показалась бы оппоненту преднамеренной и очевидной. Шахматное мастерство Ягелло оказалось гораздо выше мастерства Стивена. А вот умение скрывать эмоции — наоборот, так что Стивен с долей изумления наблюдал на лице оппонента выражение плохо изображаемой глупости. Как раз в этот момент они услышали, что шлюпка вернулась.

Мгновенье спустя вошёл Джек, а за ним буфетчик, держа в руках кекс со средней величины тележное колесо, и два дюжих матроса с большой корзиной, из которой, когда они ставили её на пол, донёсся звон бутылок, а топот копыт по палубе над головой и блеяние говорило о присутствии как минимум одной обречённой овцы. Ягелло с видимым облегчением отодвинул доску, чтобы освободить место для кекса, таким образом решив свою задачу и собрав все фигуры.

— Извиняюсь, что ожидание вышло столь утомительным, — сказал Джек. — Но уверен, что оно того стоило: «Меламп» всегда набит почище Мэншн-хауса.[3] Нарезайте, мистер Ягелло — это единственное, чем нам предстоит полакомиться до самого Гётеборга.

Вызывающий депрессию и совсем недавно выгоревший более чем на половину, Гётеборг был населён высокими, облачёнными в серую шерсть худощавыми людьми, склонными к злоупотреблению спиртным и самоубийствам (за время короткой стоянки «Ариэля» река выбросила тела троих несчастных), но весьма приветливыми к чужестранцам, раз уж не к себе самим. Комендант без промедления выделил лучший гранулированный порох, а заодно презентовал копчёных оленьих языков и бочонок солёных осоедов. Последний он передал лично Стивену.

— Осоеды, мой милый сэр? — прокричал Стивен, напрочь отбросив своё обычное спокойствие.

— О, не те осоеды, о которых вы подумали, — ответил комендант, — не мохноногие осоеды, не бойтесь. Это длиннохвостые осоеды, уверяю вас.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация