Он знал, что это должно их устроить.
— Все свободны, мистер Хайд, — сказал он. — Приступим.
В каюте Джек повторил:
— Я намерен отдать «Минни» Витгенштейну вместе с Клопстоком и Хаасом в качестве помощников. Не думаю, что стоит отправлять кого-то из офицеров.
— Ох, сэр, — выдохнул Хайд весьма разочарованным тоном, — я надеялся...
— Знаю, — кивнул Джек, прекрасно понимая его эмоции, — но это дело особое. Команда должна выглядеть похожей на обычный балтийский экипаж, и наши матросы вольны носить любую одежду, не рискуя нарушить правила войны. Если их захватят, они будут обычными пленными, но если возьмут офицера — переодетым, — он будет расстрелян как шпион.
— Да, сэр. Но я могу одеться попроще, без мундира, и офицерский патент с собой не возьму. Сэр, вы ведь знаете как трудно в наши дни получить повышение. Нужно залезть в пушечное дуло, а вылезти через запальное отверстие, как говорят. Но и так без всяких гарантий.
Джек колебался. Мистер Хайд был совершенно прав. На капитане лежало моральное обязательство предоставить своим офицерам шанс, обычно по старшинству. Но кроме момента насчёт переодевания был ещё один, который он не упомянул. Хайд — добросовестный и неплохой хозяйственник, но отнюдь не превосходный мореход.
Единственное его решение при необходимости увеличить скорость — добавить парусов, и не важно, станет ли после этого судно зарываться носом. Он заставлял корабль идти толчками. А однажды, не вовремя перепутав право и лево, проскочил мимо места стоянки.
Если и отправлять офицера, Джек бы скорее выбрал Фентона, прирождённого моряка. Но это бы выглядело явным проявлением неуважения. Колебался Обри недолго — дело было ясное. Никакие чувства не должны ставить под угрозу всё предприятие и жизнь Стивена.
— Извините, Хайд — сказал он, — но вы должны смотреть на эту ситуацию с позиции долга. Уверен, у вас ещё будет шанс проявить себя.Сам он вовсе не был в этом уверен. Джек понимал, что его слова не содержали ни раскаяния, ни утешения. И был рад, когда доложили о появлении по правому траверзу четырёх парусов.
Суда находились ещё далеко, под одними лишь марселями, но шли на сближение с «Ариэлем». И до того, как их удалось точно опознать, Джек попросил Витгенштейна и его помощников, надёжных мужчин средних лет с почти сотней лет на службе на всех, спуститься вниз. Он объяснил, что им предстоит выжать максимум из парусов и отвести «Минни» в Гримсхольм, имея «Ариэль» на хвосте. Им нужно будет поднять гамбургский и датский флаги. Они должны встать на якорь недалеко от острова — показал им рисунок — а затем отправить доктора Мэтьюрина на берег. Доктору предстояло вести все переговоры, и им стоит во всех мелочах следовать его приказам. Разговаривать по-английски около острова нельзя. Матросы внимательно слушали, и ему было особенно приятно видеть, как быстро и с пониманием они схватывали нюансы о манере судовождения и поведения морских купцов.
Джек в третий раз собирался пройтись по всем пунктам, когда Витгенштейн несколько вспыльчиво воскликнул:
— Да, сэр. Я понял, чай не салага. Да и пора уже нам подняться на борт и посмотреть как бриг управляется.
Джек наблюдал, как парни подвязывают свои вшивые куртки поясами и как быстро забывают о годах дисциплины, слоняясь по палубе, болтая, перегибаясь через поручни, жуя табак и сплёвывая, почёсываясь, тут и там развешивая свою одежду. «Минни»
никогда не была таким судном, которое на флоте бы назвали опрятным. Сейчас же выглядела просто плачевно.
К этому времени «Ариэль» смог обменяться сигналами с четырьмя судами на норд-весте.
Как Джек и предполагал, это оказались четыре транспорта, сопровождаемые «Эолом».
«Чертовски похоже на наседку с цыплятами», — подумал он, глядя на транспорты далеко в стороне и на ту точку на зюйде, где должен был показаться Гримсхольм. «Надеюсь, что это не сулит неудачу».
Не так давно пробили семь склянок, и песок в получасовых часах почти весь высыпался.
Несмотря на острое предчувствие надвигающейся опасности — ведь все вокруг знали, что предстоит «Ариэлю»— корабль был взбудоражен в связи с приближающимся обедом.
Обычное к этому часу оживление оказалось несколько ослаблено осознанием того, что они везут труп, а это плохая примета. Юный француз отдал богу душу и парусный мастер отправился, чтобы зашить тело в гамак вместе с двумя ядрами в ногах у покойного.
Офицеры с обычным старанием произвели полуденные наблюдения — наблюдения точные, которые показали, что Гримсхольм несколько ближе, чем получалось по навигационному счислению. Часы перевернули, пробили склянки, матросов свистали к обеду. К тому времени, как с ним будет покончено, остров уже покажется на горизонте.
Вскоре Стивен отправится на борт «Минни», чтобы начать постановочную погоню.
— Было бы неуместно сейчас предложить пообедать? — спросил доктор.— Вовсе нет, — ответил Джек. — Сейчас же отдам распоряжение.
Он наклонился к потолочному люку каюты и окликнул удивлённого стюарда:
— Обед на столе через семь минут. Икра и шведский хлеб, омлет, бифштекс, ветчина, остатки холодного гусиного пирога и откройте бутылочку шампанского и пару бургундского, того, что с жёлтой пробкой.
Спустя семь минут они сели за стол, Джек отдал приказ, чтобы ему сообщили как только Гримсхольм покажется в поле зрения.
— Никогда не наемся икрой, — заметил Стивен, накладывая новую порцию. — Откуда она взялась?
— Царь отправил сэру Джеймсу, и он угостил нас бочонком. Странная вещь. Рискну предположить, что это та самая икра, которую мечут адмиралы — Это была его единственная острота за всю трапезу. А немного икры — практически единственное, что он съел. Желудок не принимал пищу, даже выпить с удовольствием не получилось.
Стивен, напротив, разделался с омлетом и фунтом стейка, доел гусиный пирог и отрезал кусочек ветчины, что говорило о его праздничном настрое. Сам обед едва ли являлся праздничным. Атмосфера царила совсем иная. Друзья вежливо беседовали, но ни намека на тесное общение. Создавалось впечатление, что Стивен уже ушёл, отправившись к другим горизонтам.
Попивая портвейн, Стивен сказал, что ему бы хотелось помузицировать — в прошлых своих совместных плаваниях они играли многочисленные скрипично-виолончельные дуэты, часто в весьма тяжёлых обстоятельствах — и их былые обычаи вновь восстанавливались.
— Можно сыграть композицию, — с не очень убедительной улыбкой сказал Джек.
Однако в этот миг в каюту вошёл мичман с сообщением, что с мачты виден Гримсхольм.
— Пора, — произнёс Джек. — Нужно начать погоню задолго до того, как нас увидят. — Он потянулся к графину, заполнил бокалы и поднял свой — За тебя, Стивен, и...
Бокал выскользнул у него из рук, упал и разбился.
— Господи, — в ужасе воскликнул Джек.
