«У Флэдонга» по-прежнему помнили о привычках моряков и накормили их даже не в два часа дня, а вообще в удивительно раннее для Лондона время. Когда они поели, Стивен сказал Джеку:
— Подожди меня немного, пока я дойду до Аппер-Гросвенор-стрит и обратно. Хочу нанести визит Рэю, он наверняка собирается обедать. Просто назначу встречу.
— Если ты хочешь нанести Рэю визит, — отозвался Джек несколько минут спустя, кивая в сторону парка на другом конце улицы, — то у тебя есть все шансы застать его дома.
— Ну и зоркие же у тебя глаза, дружище. Я бы с такого расстояния его без подзорной трубы не узнал. Послушай, если ты не хочешь пойти со мной, пройдись пару раз вокруг площади, пока я с тобой не воссоединюсь.
— Хорошо, но потом мне надо вернуться и переодеться в штатское. Не дело разгуливать, вырядившись как проклятый «лобстер».
Они разделились. Стивен дошел до дома, позвонил, назвался, услышал, что мистера Рэя нет дома, и вернулся на площадь.
— Надеюсь, ты застал его дома?
Стивен мог бы ответить, что нет, но не было настроения.
— У бедняги передо мной чудовищно огромный карточный долг, он уверен, что я пришел напомнить об этом. А на деле все, что мне нужно — нечто совсем другое. Не то чтобы я был против денег — я рисковал собственными и в случае проигрыша отдал бы их.
Когда Джек спустился, перед концертом старинной музыки, на который они собирались пойти, переодевшись в сюртук, словно снятый с пугала, и неряшливые панталоны, Стивен извинился:
— Дорогой друг, прости, но мне придется взять назад свое обещание насчет вторника. Я обнаружил, что должен быть на приеме во дворце в честь дня рождения.
Тут он мог бы добавить «поскольку Рэя в адмиралтействе я и завтра не увижу», если бы такая ремарка не противоречила его естественной и приобретенной скрытности.
Назавтра Рэя он не увидел, что до определенной степени его порадовало. Стивен был не в лучшей форме, и мысль о том, что придется смириться с жалостливым лицом Рэя, его сдержанным, но не до конца скрытым вежливым триумфом, разжигала пламя злобы в его сердце. Несколько раз по пути в Уайтхолл Стивена толкали, и каждый раз он платил с процентами — редкий случай, поскольку обычно Мэтьюрин избегал физического контакта и держал эмоции под крайне строгим контролем.
Его привели в довольно величественный кабинет, вполне подходящий Рэю. В камине славно полыхал огонь, а на полу лежал значительных размеров ковер, но за просторным столом с серебряной чернильницей оказался среднего роста человек в лоснящемся черном сюртуке, с огромным накрахмаленным шейным платком и необычным количеством пудры на волосах — концентрированный образец высокопоставленного чиновника. Обычно его лицо выражало властность и недовольство, но сейчас на нем присутствовала и определенная нервозность. Представился он мистером Льюисом, исполняющим обязанности главы департамента, и дабы достичь морального превосходства заметил, что доктор Мэтьюрин опоздал на десять минут. Было уже больше десяти минут двенадцатого.
— Вполне возможно. Вы в курсе, что меня вчера тут продержали больше часа без объяснений или извинений?
— Достойно сожалений, что вас заставили ждать, но от заместителя второго секретаря, второго секретаря адмиралтейства, не следует ожидать, будто он будет принимать всех подряд, когда им вздумается зайти.
— Всех подряд, — произнес Стивен, вставая и подходя к камину. — Всех подряд, — повторил он, взявшись за кочергу, дабы усилить тягу по центру.
Льюис наблюдал за ним с крайним неудовольствием, но, сверившись с записями на столе, сделал попытку быть вежливым:
— «Все подряд» может быть немного не тем выражением, поскольку, как я вижу, у вас есть ключ от служебного входа. Мне дано указание попросить всех владельцев сдать ключи, поскольку замки будут меняться. Ключ у вас с собой?
— Нет.
— Тогда, возможно, вы будете так добры, что принесете или пришлете его сегодня днем. А сейчас, сэр, вы хотели рассказать мне о «Данае».
— Вы осведомлены, что меня просили забрать с нее определенные бумаги, если мы встретимся в Атлантике?
— У меня здесь есть все детали, — заверил Льюис невероятно раздражающим тоном официального всеведущего превосходства, дотронувшись до перевязанной красной лентой папки.
Стивену сразу же стало ясно, что ему лгут, что Льюис ничего не знает о разведке и практически ничего об этом конкретном деле — папка была смехотворно тонкой. Просто администратор, которого позвали выслушать доктора Мэтьюрина. Тем не менее, Стивен продолжил:
— Встреча состоялась, бумаги я изъял. В тех обстоятельствах я не счел нужным отправлять их домой с отвоеванным пакетботом.
— Стивен вернулся на место.
— Вы сразу же известили надлежащие органы?
— Нет.
— Вы сошли на берег в Англии семнадцатого, так почему же вы не известили их тогда же?
— Давайте избегать недопонимания, мистер Льюис. Вы не вопросы мне задаете, а пытаетесь сделать выговор. Я сюда пришел не за порицаниями.
— Если вы сюда пришли с мыслями о некоем дополнительном финансировании, позвольте мне сообщить, что ваше руководство...
— Кровь Господня, вы, невежественная, некомпетентная бледная худосочная курица, — прошипел Стивен тихим, полным яда голосом, — вы думаете, что я наемный шпион, информатор? Что у меня есть хозяин, работодатель? Бога ради!
Ко всей теперешней горечи добавилось зрелище разрушаемой эффективной разведслужбы и угроза уничтожения его собственной высококвалифицированной формы войны, которой он посвятил всю свою жизнь.
— Вы мелкий глупец.
Льюис отпрянул к спинке кресла, выглядел он потрясенным и глупым; выражение лица Стивена явно привело его в ужас.
— Успокойтесь, дражайший сэр, успокойтесь.
Рука Стивена метнулась через стол, схватила Льюиса за нос и начала бешено трясти его из стороны в сторону, так что стала сыпаться пудра с парика, а потом начала выворачивать вправо-влево, вправо-влево... Стивен швырнул чернильницу в огонь, вытер окровавленную руку о шейный платок Льюиса и произнес:
— Если вы желаете меня найти, я буду в «Блейкс».
И вышел.
В «Блейкс» он встретил сэра Джозефа, медленно поднимавшегося по лестнице.
— Как я рад вас видеть, Блейн. Не желаете ли выпить чашку чаю в кабинете?
— Чашка чая сделает меня жизнерадостным. Ну, или хотя бы придаст видимость радости.
В это время в кабинете никого не было. Сэр Джозеф сразу же закрыл все окна — он ненавидел сквозняки.
— Видели, как акции растут? — спросил он, тяжело опускаясь в кресло.
— Нет. Послушайте, вам знакома скотина по имени Льюис в адмиралтействе?
— Ну да. Его перевели из казначейства после смерти мистера Смита, занимавшегося реорганизацией бухгалтерского учета. Сама нравственность, буква закона, фонтан банальности и головная боль любого званого обеда.
