— Благодарю, — ответил Блейн, — мы с Уорреном полагаем, что уже поймали след нашей лисы. Это точно государственная измена, и не более двадцати человек могли это совершить. Я имею в виду, занимают подходящую для этого должность. Этот двадцатый — очень осторожный и хитрый, но думаю, что Уоррен, используя все свои ресурсы, его найдет. Уоррен намного умнее, чем можно подумать, глядя на его лицо военного и фигуру. Он евнух, знаете ли, а человек без...
— Если позволите, сэр, — сердито вмешалась миссис Бэрлоу, стоя в дверях. Сэр Джозеф покраснел и повел Стивена в столовую.
— Какие новости о бедняге Обри? — спросил он, когда они сели.
— У него столько матросов, сколько он пожелает. Многим он отказал, кого-то принял только из симпатии — и хочет с месяц поплавать в Бискайском заливе, чтобы посмотреть, как они уживутся и все ли в порядке. Я присоединюсь к нему в субботу, отправлюсь завтра с ранним дилижансом.
— Я рад, что ему так повезло с командой, самые мудрые, несомненно, сбивались в стада, чтобы отплыть с таким капитаном, таким мастером по части призов. Волшебная перемена для того, кто раньше зависел от милости брандвахт! Он заслуживает толику удачи после стольких злоключений. И все же, как вы знаете, от всей этой жестокости министерству ничего хорошего. Квинборо, думаю, сейчас самый непопулярный человек во всей Британии, ему улюлюкают вслед на улицах, а про радикалов и вовсе забыли в гневном протесте против приговора и самого судейства. В городе чествуют офицеров и матросов за их поведение около Биржи и подбадривание. Правительство полностью ошибалось в настроениях народа. Людям нравится видеть у позорного столба пекаря, что их обвешивал, жулика-маклера, но невыносимо видеть в колодках флотского офицера.
— Согласен, моряки представляли собой впечатляющее зрелище. Меня удивило и порадовало, что столь многие пришли.
— Правительство не смогло бы сделать все еще хуже. Они отложили исполнение наказания, пока весь остров не переполнился негодованием, а еще так случилось, что большая эскадра оказалась в Даунсе, парочка кораблей в Норе а в Медуэе и верховьях Темзы больше кораблей, чем обычно.
Присутствовали представители со всех этих кораблей, не говоря уже о популяции моряков, списанных на берег, а в это время ветер и течение благоприятствовали, чтобы поднять их вверх по реке, а потом спустить обратно. Пришло много офицеров, многим матросам дали увольнительную. Говорят, явились даже команды с вербовочных тендеров, прикрываясь, будто ищут дезертиров.
А теперь Квинборо и его друзьям остается только писать памфлеты в свою защиту.
Внесли жирного палтуса, а с ним бутылку "Монраше".
— Полагаю, теперь вы можете простить мистера Лоундеса, — произнес Стивен, закончив с блюдом.
— Многословное животное, — ответил сэр Джозеф, но без неприязни, и продолжил о другом: — Кстати о памфлетах. Что вы думаете о памфлете вашего друга? Мистера Мартина?
— Если честно, не читал. Перед отъездом в Бери я получил пакет от бедняги — из сельской глуши, где он обитает. Из записки я понял, что все хорошо — чистый шов, швы не разошлись, так что остальное я отложил. Я думаю, это сочинение о долгоносиках, которое он давно намеревался написать.
— Боже мой, вовсе нет. Это "Размышления о некоторых аморальных практиках, преобладающих в Королевском флоте, а также некоторые замечания о порке и принудительной вербовке".
Стивен отложил вилку и хлеб.
— Очень ядовитое?
— Скорпионы — ничто по сравнению с ним. Он избавил фрегат "С" под командованием почтенного капитана О. от обвинений в распутстве, содомии, жестоких и деспотичных наказаний, но на остальных извергнулся как каменный ливень. И на систему вербовки. Хорошо, что он может себе это позволить — как я понял, Мартин женился и поселился в сельской глуши.
— Он не намерен селиться ни в сельской глуши, ни какой-нибудь еще. Он хочет отправиться в плавание со мной и Обри как флотский капеллан.
— Тогда мне искренне жаль — он великолепный энтомолог и ваш друг, а после такого выпада, сколь бы высокоморальным и правдивым он ни был, ему никогда не получить больше места на королевском корабле. Лучше бы он обратил свое внимание на долгоносиков, а еще лучше — на жужелиц. Но будем надеяться, что жена принесла ему солидный капитал в качестве приданого, чтобы муж, нежась в роскоши, мог продолжить указывать вышестоящим на их ошибки. Жужелицы — невероятные жуки! Я еще не разобрал и не классифицировал и половины коллекции, что вы мне столь щедро преподнесли, хотя зачастую засиживаюсь с ними до часу ночи. Но, Мэтьюрин, мне стыдно признать, зная, что это редчайший из редчайших: неловкое движение смахнуло duodecimpunctatus на пол, а еще более неловкая попытка спасти закончилась тем, что я наступил прямо на неё. Если вам доведется проплывать мимо берегов Ориноко, я буду бесконечно обязан...
Жуки, Энтомологическое общество, Королевское общество плавно перенесли их к сыру, а когда миссис Бэрлоу принесла кофе, она сообщила:
— Сэр Джозеф, я положила кости джентльмена ему под шляпу на стуле в холле.
— Ах да, — спохватился Блейн, — Кювье послал Бэнксу пакет с костями для вас, а Бэнкс, зная, что вы сегодня ко мне зайдете, передал их мне.
— Это скорее всего дронт, — предположил Стивен, ощупывая пакет при прощании. — Как это любезно и заботливо с его стороны.
Он быстро дошел до "Блейкс", взбежал по ступенькам наверх, где его дожидались разбросанные вещи, и раскрыл пакет. Но там не оказалось ни костей дронта, ни додо (как он несмело надеялся), всего лишь смесь костей аистов, журавлей и, возможно, бурого пеликана.
Кости завернули в шкуру баклана, довольно хорошо сохранившуюся, но отнюдь не редкую. В магазине для натуралистов около парижского ботанического сада ее можно без труда приобрести. Но не похоже, что кто-то так грубо пошутил, и Стивен начал методично исследовать кости. Ничего. На обороте шкуры обнаружилось послание. Похоже на заметки таксидермиста, но на самом деле текст гласил:
"Si la personne qui s 'interesse au pavilion de partance voudrait bien donner rendez-vous en laissant un snot chez Jules, traiteur a Frith Street, elle en aurait des nouvelles"
[51].
— "Pavilion de partance" — произнес Мэтьюрин, нахмурившись. Он попробовал разные шифры, но результат остался таким же: "pavilion de partance". Чем больше он это повторял, тем сильнее ему казалось, что когда-то давно он слышал это выражение во Франции.
Он спустился в библиотеку, все еще бормоча, но у подножия лестницы встретил дружелюбного адмирала Смита.
— Добрый вечер, сэр, — поприветствовал он адмирала, — я хочу заглянуть в морскую энциклопедию, но думаю, могу уже не ходить так далеко. Прошу, скажите мне, что значит "pavilion de partance"?
