— Конечно, уважаемый коллега, — сказал Уотерс с неимоверным облегчением на лице. — Как можно скорее. Я так благодарен вам за совет!
— Я не любитель вскрывать брюшную полость, — заметил Стивен, оценивающе рассматривая вышеназванный живот, как мясник, решающий, какой кусок лучше отрезать. — И, конечно, при таком расположении опухоли мне понадобится ловкий ассистент. Среди ваших помощников есть подходящие?
— Все они безответственные пьяницы, пустоголовые неграмотные костоправы. Только в полном отчаянии я позволил бы кому-нибудь из них ко мне прикоснуться.
На некоторое время Стивен задумался: довольно сложно в полном согласии со своей совестью любить собратьев своих и на суше, а что уж говорить о тех, с кем заперт на тесном корабле, без возможности уединиться и избежать каждодневного общения или просто сохранить видимость вежливости. Очевидно, Уотерсу не удалось освоить этот важный флотский трюк.
— У меня тоже нет помощника — продолжил Стивен. — Старший канонир в приступе безумия убил его у берегов Чили. Наш капеллан, мистер Мартин, обладает достаточными познаниями в области хирургии и физиологии. Он выдающийся натуралист, и мы вместе препарировали не одно тело, как теплокровное, так и хладнокровное. Но насколько мне известно, он ещё не участвовал во вскрытии брюшной полости живого человека, хотя я уверен, ему это понравится. Если желаете, я попрошу его зайти. В любом случае мне нужно вернуться на корабль за виолончелью.
Стивен преодолел запутанные трапы «Неудержимого», заблудившись всего пару раз. Наконец он появился на освещённом яркими лучами солнца квартердеке. На некоторое время он остановился, щурясь, и затем, надев очки с синими стеклами, увидел по левому борту прямо-таки столпотворение маркитантских лодок и возвращающихся из увольнительной матросов. Флаг-лейтенант, склонившись над поручнем, жевал стебель сахарного тростника и торговался за корзину лаймов, гуаву и гигантский ананас. Когда всё это подняли на борт, Стивен обратился к нему:
— Уильям Ричардсон, рад вас видеть, не подскажете, где сейчас капитан?
— Отчего же, доктор? Он вернулся на корабль сразу после пяти склянок.
— Пяти склянок... — повторил Стивен. — Точно, он говорил что-то про пять склянок. Меня снова будут упрекать в непунктуальности. Ой-ой, что же делать?
— Не терзаться такими мыслями, сэр, — ответил Ричардсон. — Я домчу вас на ялике, это совсем недалеко, к тому же я с радостью увижусь со старыми товарищами. Капитан Пуллингс сказал, что Моуэт сейчас у вас первым лейтенантом. Господи, подумать только — старина Моуэт, и первый лейтенант! Но, сэр, вы не первый, кто интересовался капитаном Обри. Им интересуется и человек, который только что снова поднялся на борт. Вот он, — добавил Ричардсон, кивая в сторону левого прохода, где в окружении моряков стоял высокий молодой чернокожий.
Стивен всех узнал — он плавал с ними в прошлом. Большинство были ирландцами, и все католики. Стивен заметил, что они смотрят на него со странным любопытством. И одновременно с этим почтительно уговаривали чернокожего пройти на корму. И прежде чем Стивен успел поздороваться, выбирая между «здорово, ребята» и «рад вас видеть», юноша начал двигаться в сторону квартердека. Он был в простом сюртуке табачного цвета, тяжелых тупоносых башмаках и широкополой шляпе. В его облике было что-то от квакера или семинариста, но необычайно сильного и атлетически сложенного семинариста, подобно выходцам из западной Ирландии, которых можно встретить на улицах Саламанки. И точно в духе ирландского семинариста молодой человек, подняв шляпу, обратился к Стивену:
— Доктор Мэтьюрин, сэр, я полагаю?
— Он самый, сэр, — сказал Стивен, отвечая на приветствие. — Он самый, к вашим услугам.
Он говорил немного невпопад. Юноша стоял без шляпы, под палящим солнцем и ему было наплевать на это. Перед Стивеном как будто предстал Джек Обри, помолодевший на двадцать лет, сбросивший несколько стоунов и почерневший на солнце. Не важно, что голову юноши покрывала плотная шапка кучерявых чёрных волос, полная противоположность длинным соломенным прядям Джека, и не важно, что его нос был совсем не греческой формы. Но вся его сущность, его личность, его осанка были до боли знакомы Стивену. И даже что-то в наклоне головы, когда он поприветствовал доктора, подняв на него скромный почтительный взгляд.
— Умоляю, сэр, давайте вернём на место шляпы, при всей моей любви к солнцу, сейчас оно печёт слишком сильно, — взмолился Стивен. — Полагаю, у вас дело к капитану Обри?
— Да, сэр, как объяснили эти люди, вы знаете, смогу ли я с ним увидеться. Я слышал, к его кораблю не допускают лодки. Но, к слову, у меня письмо для него от миссис Обри.
— В самом деле? — сказал Стивен. — Тогда пойдёмте со мной, я доставлю вас к нему. Мистер Ричардсон, вы не против ещё одного пассажира? Мы можем чередоваться на веслах, раз вес стал больше.
Переправа прошла в относительной тишине: Ричардсон греб, а чернокожий юноша обладал столь редким для его возраста даром молчать без чувства неловкости. И Стивен погрузился в размышления о переменах в жизни его самого близкого друга. Но все же он спросил:
— Надеюсь, с миссис Обри всё хорошо?
— Настолько хорошо, сэр, насколько можно пожелать, — ответил юноша с той внезапной вспыхнувшей улыбкой, которая появляется только у обладателей таких угольно-черных лиц и белоснежных зубов.
«Как бы мне хотелось, чтобы ты был прав, мой юный друг», —подумал Стивен. Он хорошо знал Софи и относился к ней с нежной любовью. Но он также знал, что она сообразительна и проницательна, и в некоторой степени подвержена приступам ревности и сопутствующими страданиями, которые вполне уживались с общим благополучием. И она хранила мужу верность, не будучи ханжой и не загоняя себя в какие-либо рамки.
Молодой человек не стал неожиданностью на «Сюрпризе». Слухи о его прибытии дошли до каждого члена команды за исключением капитана, и, поднявшись на борт, он очутился в атмосфере дружелюбного, замаскированного для приличия, но всё равно заметного любопытства.
— Не подождёте здесь, пока я посмотрю, свободен ли капитан? — спросил Стивен. — А за эти секунды мистер Моуэт покажет вам разный такелаж.
— Джек, — сказал он, войдя в каюту. — Послушай, у меня странные новости: у адмирала на борту я встретил приятного чернокожего парня, который интересовался твоим местонахождением. И он с полной искренностью заверил меня, что у него письмо от Софи, поэтому мне пришлось взять его с собой.
— От Софи?! — воскликнул Джек.
Стивен кивнул и продолжил, понизив голос:
— Дружище, ты меня извини, но вид посланника тебя может удивить. Не показывай удивления. Так мне привести его?
— Да, конечно.
— Добрый вечер, сэр, — сказал юноша глубоким, чуть дрожащим голосом, протянув письмо. — Когда я был в Англии, миссис Обри попросила меня передать это вам или кому-либо, вызывающему доверие, но я уплыл ещё до того, как ваш корабль причалил.
