Книга Каперский патент, страница 14. Автор книги Патрик О'Брайан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каперский патент»

Cтраница 14

— Как мне кажется, они вряд ли буду суровыми к сослуживцам.

— Но, знаешь ли, они суровы. Во время мятежей девяносто седьмого матросы поддерживали на восставших кораблях строгий порядок, и если кто неподобающе себя вел — имею в виду, по их мнению — то устанавливали решетку. Две, три и даже четыре дюжины плетей назначались не так уж редко.

— Как я понимаю, ты все-таки решил не в пользу этого правила.

— Именно так. Мне пришло в голову, что если между старыми и новыми матросами начнется вражда, а ты же знаешь, как тяжело поначалу притереться друг к другу смешанной команде, то раз уж придется наказывать старого «сюрпризовца», то его ждет очень суровая порка. Будь я проклят, коль моих людей посмеют так пороть.

— Будем надеяться, что постоянная стрельба из орудий их подружит. Я заметил, что сильный шум и активность придают бодрость духу и сплачивают людей.

Сильного шума и активности хирург «Сюрприза» и его помощник получили в последующие дни сполна. Джек поймал Стивена на слове, и не только позднюю часть утренней вахты отдали под практическую стрельбу, но вечерние часы также заставали корабль с очищенной к бою палубой, грохочущим — иногда даже стреляющим с обоих бортов одновременно, выбрасывающим пламя из темного облака дыма, словно рукотворный вулкан.

Мартин и Мэтьюрин — тихие люди, они не любили чудовищный шум, не просто ужасный грохот последовательных взрывов, но рев орудийных станков, стремящихся то вперед, то назад, и всеобщий топот ног, носящихся между орудиями, артиллерийскими погребами и снарядными ящиками. Обоим не нравились орудия убийства сами по себе, но особенно негодовали они от того, что боевая тревога продолжалась даже в последнюю полувахту [9] — как раз когда корабль вошел в воды, интересные с точки зрения натуралиста.

«Сюрприз» не только ревел так дьявольски, что ни одна птица, медуза или пелагический краб не собирались держаться в зоне видимости, но и врачей вынуждали ограничиться орлопом, их местом по боевому расписанию. Их помощь требовалась и на учениях — многих неудачников привели или даже принесли вниз с ожогами, ссадинами, сломанными пальцами рук и ног и даже со сломанной ногой.

Иногда Стивен по трапам выбирался в главный люк и таращился туда-сюда на оживленную палубу. Его сердце грело зрелище Джека Обри, спешащего от орудия к орудию, иногда агрессивно освещенного вспышками пламени, иногда кажущегося высоким привидением. Он раздавал советы расчетам спокойным, совершенно уверенным ревом, загоняя неуклюжих матросов на их места, иногда впрягаясь в пушечные тали, чтобы накатить орудие, иногда с помощью лома наводя его. Все это он проделывал с пылким напряженным вниманием, а когда выстрел попадал в цель и расчет ликовал, на его лице проступало суровое удовлетворение.

Напряженная работа, очень правдоподобная имитация настоящего боя. Из пушек стреляли так часто, что они перегревались и становились своенравными, подпрыгивая и откатываясь со страшной силой.

Один раз «Прыгучий Билли» порвал одновременно и боковые тросы, и задние тали. С зюйд-веста шло сильное волнение, и вся смертоносная масса орудия и станка понеслась бы неуправляемо по палубе, если бы невероятно сильный Падин не удержал пушку вымбовкой, пока его товарищи закрепляли орудие. Работали они так быстро, как могли, но все это время Падину пришлось стоять с уже ободранной рукой, прижатой к раскаленному стволу — настолько раскаленному, что его кровь шипела, стекая по металлу.

Бонден, командовавший расчетом, отвел его вниз, открыто плачущего от боли. Слышно было, как он успокаивает Падина громким разборчивым голосом, предназначенным для инвалидов, иностранцев и буйных (Падин в этот момент попадал во все три категории): «Не бойся, приятель, доктор быстро тебя вылечит — ну ты и храбрый парень — а несет от тебя как от бифштекса — рискну сказать, он спасет тебе чертову руку — уж от боли точно избавит». И, потянувшись (Падин значительно превосходил Бондена ростом), аккуратно вытер слезы с его щек.

С болью, и очень острой, доктор справился опасной дозой лауданума, спиртовой настойки опиума, одного из наиболее ценимых им лекарств.

— Здесь, — сказал он на латыни своему помощнику, держа в руках бутылку янтарной жидкости — содержится самое близкое к панацее средство из известных. Периодически использую его сам. Прекрасно помогает при бессоннице, патологической тревожности, боли при ранениях, зубной боли, головной боли и даже при мигрени. — Он мог бы добавить в список душевную боль, но продолжил: — Как вы заметили, я подобрал дозу, исходя из веса страдающего и силы его страданий.

Сейчас, с благословения Господа, вы увидите, как лицо Падина вернется к выражению обычного доброжелательного благодушия, а несколько минут спустя он незаметно соскользнет на грань опиумной комы. Самый ценный препарат во всей фармакопее.

— Я в этом уверен. Но разве у приема опиума нет противопоказаний? Разве не может образоваться зависимость?

— Возражения высказывают только некоторые несчастные, в основном янсенисты [10] — они также осуждают вино, хорошую еду, музыку, компанию женщин и, ради всего святого, выступают против кофе! Подобные возражения верны только касательно немногих бедных душ с мизерной силой воли. Они с той же легкостью становятся жертвами опьяняющих жидкостей, практически моральные имбецилы. Они подвержены и другим формам моральной ущербности. Иначе вреда не больше, чем от курения табака.

Стивен плотно закрыл бесценную флягу, убедился, что в запасе есть еще пара оплетенных бутылей, из которых ее можно снова наполнить и продолжил:

— Уже некоторое время адский грохот прекратился, так что, может быть, мы сумеем подняться и выкурить по сигаре на квартердеке. Вряд ли кто-нибудь будет возражать против добавочного дыма, я думаю. Падин, ты как себя чувствуешь?

Падин, чей разум заглушила латынь, а боль — лекарство, улыбнулся, но ничего не ответил. Стивен с тем же результатом повторил вопрос по-ирландски, попросил Бондена аккуратно привязать раненого в гамаке, чтобы его поврежденная рука не болталась, и повел Мартина на квартердек.

Пустота там поразила Стивена, пока он не заметил мистера Веста, пристально взирающего на грот-марс с бизань-вант. На марсе капитан и Пуллингс держали свои подзорные трубы параллельно друг другу, рассматривая что-то с наветренной стороны.

— Быть может, они увидели чеграву, — предположил Мартин. — Мистер Пуллингс заметил иллюстрацию в вашем Бюффоне — я его забыл раскрытым в кают-компании — и сказал, что, кажется, довольно часто встречал их в этих широтах.

— Давайте поднимемся по снастям и удивим их, — предложил Стивен, на которого внезапно нахлынуло необычное благодушие — прекрасный вечер, мягкий воздух, золотистое закатное небо и ярко-синие волны, белые по бортам и в кильватере.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация