Воспоминания об Авиле времен юности привели Гусмана к размышлениям про город Альмаден, где его брат присматривал за деловой стороной ртутных шахт, и о Кадисе, где сейчас обитал испанец — печально безнравственном и опустевшем городе.
— Как и вы, дон Эстебан, — продолжал он, — я старый добрый христианин. Я обожаю окорок. Но если так можно сказать, во всем Кадисе окорока не найти. Почему? Потому что жители лишь прикидываются христианами, все они наполовину мавры или евреи. Дела с ними вести невозможно, как выяснил мой бедный брат. Они чудовищно нечестные, двуличные, скупые и, как большинство андалузцев, нечеловечески гонятся за прибылью.
— Кто хочет разбогатеть за год, будет повешен через полгода, — заметил Стивен.
— Их нельзя вешать слишком рано или слишком часто. Вот посмотрите на дело моего бедного брата. Разумеется, ртуть нужно посылать в Новый Свет. Без нее не отделишь золото от породы. Когда Англия и Испания воевали, ее переправляли фрегатами. Но их снова и снова захватывали из-за предательства порочных кадисских клерков. Они сообщают гибралтарским евреям время отбытия и даже точное число бурдюков — потому что вы должны знать, дон Эстебан, ртуть перевозят в бурдюках из овчины по половине английского центнера каждый.
Теперь ход войны изменился. Фрегатов свободных нет, не говоря уж о линейных кораблях. Так что мой бедный брат прождал несколько лет, под давлением и нападками со всех сторон, и нанял самого мощного и стоящего доверия приватира на побережье — корабль «Азул», примерно таких же размеров как ваш, чтобы отвезти сто пятьдесят тонн в Картахену. Сто пятьдесят тонн, дон Эстебан, шесть тысяч бурдюков! Вы можете представить шесть тысяч бурдюков ртути?
Они прошлись несколько раз по квартердеку, представляя в уме шесть тысяч бурдюков, и Гусман продолжил:
— Но боюсь, что та же порочность снова в деле. На «Спартане» отлично знают, что «Азул» отплыл восемь дней назад и должен зайти на Азоры. Вот чего он ждет. Может быть, уже и захватил. Но суть вот в чем — это я узнал, потому что юные офицеры на «Спартане» далеко не такие сдержанные, как мистер Дюпон — в конце месяца американский фрегат «Конститьюшн» и шлюп пройдут мимо Азорских островов с юга. «Спартан» присоединится к ним и отправится в Штаты в безопасности.
Джек Обри обладал редкой добродетелью слушать не прерывая, и в этом случае даже дождался послесловия.
— Сообщаю тебе об этом, Джек, в том виде, в каком узнал. Есть причины считать, что Гусман заблуждается насчет гибралтарских евреев — он с пламенным фанатизмом жаждет восстановления инквизиции — но вполне вероятно, что франко-американский концерн может узнать о грузе ртути. Считаю, что добросовестность Гусмана вряд ли стоит подвергать сомнениям. Что ты думаешь о его замечаниях насчет «Конститьюшн»?
— Если кораблем все еще командует мистер Халл, то он явится настолько близко к назначенному времени, насколько это в человеческих силах. В их флоте у него репутация человека точного как часы. О бое даже и думать нечего — «Конститьюшн» вооружен сорока четырьмя двадцатичетырехфунтовками, бортовой залп в семьсот шестьдесят восемь фунтов, и набор как у линейного корабля. Его прозвали «Железнобокий старик». Тем не менее...
Голос Джека затих, а перед внутренним взором предстала карта Атлантики между тридцать пятым и пятидесятым градусами северной широты, с Азорскими островами посредине. «Спартан» должен крейсировать между Сан-Мигелом и Санта-Марией, с наветренной стороны — дабы выиграть ветер у «Азула». В данное время года это значит к весту или норд-весту.
Недавняя буря могла заставить «Азул» дрейфовать, но могла и бросить вперед. С другой стороны, она почти наверняка задержала «Конститьюшн», важный фактор в начинавшем принимать очертания плане. Нужно всего-то заставить «Спартан» поверить, что «Сюрприз» — это «Азул», по крайней мере настолько, чтобы дело дошло до схватки.
Даты, недавняя погода, возможная скорость эффективного, но не спешащего «Азула» и точное место «Сюрприза» выстроились в нужном порядке. Джек счел, что если ветер останется достаточно сильным и корабль сможет проходить сто двадцать пять миль в день, появлялась возможность успеть. Не слишком большая вероятность, но стоящая значительных усилий.
«Если ветер останется достаточно сильным». Барометр поднимался и опускался хаотично, прогноза не дождаться. Значит, надо действовать без него, и прямо сейчас.
Стивен снова услышал слова «нельзя терять ни мгновения», и Джек побежал на палубу, приказать Пуллингсу заставить всех матросов чинить «Мерлин» с максимальной скоростью. Вернувшись, он попросил:
— Стивен, не будешь ли ты так добр переводить, пока я расспрашиваю джентльмена об «Азуле»?
Благодаря связям и роду занятий Гусман знал о кораблях гораздо больше, нежели обычные обитатели суши. Его сведения о том, что «Азул» — трехмачтовый корабль с парусным оснащением барка и водоизмещением около пятисот тонн, оказались вполне убедительными. Таким же и оказалось описание внешности приватира — покрашен в красивый синий цвет, на котором черные крышки портов выглядят очень по-флотски. Эти слова заставили Джека серьезно задуматься.
Оснастить «Сюрприз» как барк несложно — всего-то снять бегин-рей и крюйс-марса-реи так, чтобы на бизани остались только косые паруса. Но плавание задумывалось как испытательное, и запасов взяли мало. Черные крышки орудийных портов — замечательно, они и так оставались черными, не отклоняясь от «нельсоновской клетки», но вот синие борта — совсем другое дело.
— Позовите мистера Бентли, — скомандовал Джек, и когда плотник явился, спросил: — Мистер Бентли, сколько у нас синей краски?
— Синей краски, сэр? Как раз хватит покрасить в пару слоев синий катер, но тонко, очень тонко.
Джек задумался на мгновение, и попросил Стивена:
— Пожалуйста, спроси, синий — светлый или темный.
Оказалось, что «Азул» — бледно-голубой, как раннее утреннее небо. Тогда он вернулся к плотнику и поинтересовался, как у них дела с белой краской. Ответ оказался столь же обескураживающим — короткий центнер с горкой.
— Ну что ж, — смирился Джек. — Придется сделать все, что можем. Скажите, мистер Бентли, как дела со шхуной?
— О, сэр, — сразу просиял плотник, — наша второсортная запасная фор-стеньга с подтесаной пяткой и немного подрезанными пяртнерсами стала лучшей грот-мачтой, какую можно пожелать. Боцман сейчас крепит ванты, и как только закончит, можно установить довольно изящную стеньгу.
— Вы чрезвычайно заняты, мистер Бентли, вы и ваша команда?
— Заняты, сэр? Пчелам до нас далеко.
Пчелам было до них далеко и на следующий день — во время ночного хождения по палубе Джек наткнулся на решение проблемы изменения внешности «Сюрприза». Чтобы закрыть широкие черные полосы, нужно несколько толстых слоев синей краски, а всех их запасов не хватит и на один слой для половины борта. Один слой сработает на белом, но бесполезен на черном. Но можно покрасить парусину. Краска отлично ложится на белую парусину, и было бы желание — а по белому полотну даже немного синей краски хватит.
