— Встанете рядом с бондарем, сэр, раз вы довольно высокий? — спросил Пуллингс у Стэндиша, но увидев недоумение на его лице, объяснил: — На флоте есть старая поговорка, когда предстоит крайне тяжкий труд, «джентльмены налегают вместе с моряками». Видите, как капитан и доктор в свою очередь налегли на весла?
— Да, конечно, — воскликнул Стэндиш. — Буду очень счастлив... Буду рад снова взять в руки весло.
Джентльмены налегали вместе с моряками, и хотя первую четверть мили не обошлось без замешательства (от особо неудачного гребка «завязли» весла, и полдюжины моряков рухнуло на колени к соплавателям), но скоро они попали в ритм. Когда корабль набрал скорость, длинные неуклюжие гребки продвигали его так, что вода журчала вдоль борта. Не было недостатка в усердии, советах («Вытянитесь, сэр, и смотрите на шлюпку») и веселье. Приятный образец хорошего экипажа за работой. Когда бросили лаг, он показал два с половиной узла.
К несчастью, шнява делала три, а то и больше. Она была гораздо легче, ее команда больше привыкла грести, а будучи много ближе к поверхности воды, использовала весла с большей результативностью. После первой смены на веслах Джек посмотрел в сравнивающую подзорную трубу — преследуемое судно наращивало разрыв. Час спустя это стало очевидно всем на борту — даже в наполненной светом бесконечности моря и неба милю на глаз определить можно. Смех затих, но не усердие. С угрюмыми, сосредоточенными лицами гребцы наваливались вперед, опускали и поднимали весла час за часом, смена заступала на место при первом ударе склянок так аккуратно, что едва ли пропускался хоть один замах.
Солнце давно прошло зенит, шнява слилась с горизонтом, одни лишь паруса виднелись далеко-далеко. На борту воцарилась тишина, нарушаемая лишь кряхтеньем гребцов, пока не начал задувать долгожданный ветер с зюйд-зюйд-веста. Сначала он наполнил верхние паруса и пустил рябь по морю далеко впереди. Корабль ожил, и когда брамсели наполнились, Джек скомандовал: «Суши весла!». Он вместе со всей командой с тревожным восторгом прислушивался к пению ветра в снастях и шуму рассекаемой носом воды.
Наполнились ветром марсели и нижние паруса. С точно обрасопленными реями Джек мог убрать весла. Многие матросы разминались, трясли ногами-руками или потирали поясницу, но секунду спустя уже охотно и ловко взбирались на мачты, дабы поднять привычное для фрегата облако парусов. Усиливающийся ветер сместился на полрумба к весту и теперь дул позади траверза. Можно было поставить впечатляющий набор бом-брамселей и трюмселей, а также все наветренные лисели, блинд, бом-блинд и несколько стакселей. Зрелище столь красивое, что Стэндиш, поднявшийся подышать свежим воздухом после чуть теплого супа из баранины и первого знакомства с крупными долгоносиками, называемыми обычно «лодочниками», увидев все это вместе с солнечным светом, сияющим сквозь и вокруг всех изгибов, выпуклостей и бесконечного разнообразия ярко освещенных или деликатно затененных оттенков белого, восхищенно охнул.
— Господи, сэр, — обратился он к Пуллингсу, — это же прекраснее готического великолепия!
— Рискну сказать, что вы правы, сэр, — согласился Пуллингс. — Но долго мы всё это держать не сможем, мне кажется. Видите, какая качка начинается. — Так и случилось, причем не в обычной благородной и бодрящей манере: корабль редко, когда так глубоко сидел в воде. — С зюйд-веста идут валы, а с ними точно придет крепкий ветер.
— Мы догоняем шняву? — поинтересовался Стэндиш, уставившись вперед на непроницаемую взгляду парусину. — Мы наверняка движемся с огромной скоростью.
— Ближе к девяти узлам, — ответил Пуллингс. — С тех пор, как нас подхватило ветром, может быть, около мили и выиграли. Но с такой осадкой, с запасами на год с лишним, наш кораблик не может показать всё, на что способен, даже близко. Я помню, как фрегат с таким ветром с места набрал двенадцать узлов. Мы бы уже полчаса назад встали бы борт о борт со шнявой. Но она тоже поймала ветер, и, возможно, даже немного отрывается. Исключительно быстрая шнява — я редко видел такие реи. Если бы вы пошли на нос с подзорной трубой, то могли бы ее отчетливо рассмотреть. А если приглядеться, то можно увидеть на ней дополнительные паруса.
— Спасибо, — отозвался Стэндиш отстраненно. Взгляд его сосредоточился на поручне: тот поднимался, поднимался, поднимался, замер на мгновение и начал неизбежное головокружительное падение.
— Заметьте, — продолжил Пуллингс, — что если дело дойдет до шквала, о котором говорил капитан, а я уверен, он прав, тогда преимущество будет у нас. Мы выше, при сильном волнении страдаем не так сильно, как шнява. Держитесь за поручень, сэр, будьте добры.
Когда Стэндиш пережил первый приступ, Пуллингс сообщил ему, что ничто не сравнится с доброй рвотой лучше, чем кровопускание, ревень или синяя пилюля. Он скоро привыкнет к качке. После этого позвал двух веселящихся матросов, чтобы те увели казначея вниз. Тот с трудом мог стоять, лицо его приобрело желтовато-зеленый оттенок, а губы удивительно побледнели.
Стэндиш в течении дня больше не появлялся, да и никто подверженный тошноте не стал бы — сильный ветер настиг корабль быстрее, чем они рассчитывали. Стивен, даже глубоко зарывшись в свои документы, заметил, что «Сюрприз» стал непривычно норовистым, а шум корабля изменился — стало гораздо громче и тревожнее. Закрыв папку и перевязав ее родной французской черной лентой (тонкая дрянь по сравнению с дублинской, на дублинской и повеситься можно), он откинулся в кресле и при этом увидел, как Джек Обри осторожно заглядывает в дверь.
— Хочешь посмотреть на преследование? Милое зрелище.
— Превыше всего, — согласился Стивен, вставая. — Иисус, Мария и Иосиф, как же спина болит.
— Вид приза ее вылечит, уверен.
Палуба и мир в целом выглядели совершенно по-другому. Облако парусов сократилось до нижних парусов, зарифленных марселей и блинда. Палуба наклонилась градусов на двадцать, а в подветренную сторону взлетал носовой бурун, белый и высокий. Несколько разрозненных облаков неслись по ярко-синему небу, а далеко на юге собирались темные тучи, но воздух все еще сверкал, наполненный светом — уже слегка розоватым, величественное солнце опустилось низко.
— Держись за леер, — посоветовал Джек, ведя друга вперед.
Пока Стивен пробирался по наветренному шкафуту, многие матросы брали его за локоть, передавали в надежные руки и рекомендовали смотреть внимательнее и быть осторожным. За их добротой скрывалась определенная степень угрюмой свирепости.
На носу их ждал Пуллингс.
— Курс она не меняла ни на полрумба с тех пор, как мы ее впервые увидели. Скорее всего мчится в Ков в Корке или чуть южнее.
Джек кивнул и через плечо крикнул:
— Блинд на гитовы.
Блинд подтянули и свернули. К своему изумлению, Стивен увидел преследуемый корабль прямо по курсу — почти в досягаемости выстрела, намного ближе, чем он ожидал. Черный низкий корабль, кажущийся еще чернее из-за мощного пенящегося кильватерного следа, ослепительно-белого на солнце. Из-за очень длинных рей он казался еще ниже. Палевого цвета паруса натянулись на них как барабан, пока корабль мчался вперед.
