— Ну вот, — сказал Стивен, осторожно закрепляя последний узел, — думаю, сойдёт. А теперь, Май–Май, дорогая моя, ты должна немедленно спуститься вниз и рассказать отцу, что случилось. Скажи, что я медик, что я обработал рану и собираюсь отнести вашего брата к нам в лагерь на южной стороне. В таком состоянии он не сможет спуститься к джонке. Скажи Ли По, что почти сразу за тем рифом, в укреплённом лагере находится сотня англичан, и мы будем рады его видеть, когда он проведёт джонку вокруг. А теперь беги, будь умницей и скажи ему, что всё будет хорошо. Остальные могут пойти с тобой, или со мной — как хотят.
Они предпочли пойти со Стивеном — из любопытства, нежелания прямо сейчас встречаться с Ли По и ради чести понести винтовку. Тропинка была узкой, ноги у них — короткими, и им приходилось бежать либо впереди и болтать через плечо, либо сзади и обращаться к его затылку, пока он нёс мальчика. Им надо было так много сказать и столько выяснить, что не осталось вопроса, который девочки бы не задали. Та, что поменьше, с необыкновенно очерченными глазами, какие встречаются только у китайских детей, сочла нужным сообщить Стивену, что у её лучшей подруги в Батавии, чьё имя можно перевести как «Дневной Золотой Цветок», имеется полосатый голландский кот. Пожилой джентльмен наверняка уже видел полосатого голландского кота? Не желает ли пожилой джентльмен послушать рассказ о растениях в их саду и о церемонии обручения их тётушки Ван? Всё это, а также перечень разнообразных съедобных птичьих гнёзд вместе с ценами на них, продлилось почти до конца леса, и в лагере их, должно быть, услышали раньше, чем разглядели.
— Господи, Джек, — сказал Стивен, когда мальчик был уложен в постель с корзинкой у ног и Ахмедом под рукой для удобства, а маленьких девочек отпустили насладиться чудесами лагеря, — все–таки в конфуцианских традициях есть масса преимуществ.
— Так всегда говорила мне моя старая нянюшка, — отвечал Джек. — Давай–ка я пошлю людей за твоей благословенной газелью, а после расскажи, где ты их нашёл и почему выглядишь таким довольным.
— Я о традиции, или даже скорее доктрине безграничного уважения к возрасту. Едва я сказал этому достойному ребёнку чтобы она, как послушная девочка, бежала к отцу, она тут же поднялась, поклонилась сложив руки, и побежала. Это был переломный момент — либо всё рухнет, либо всё получится. Она могла отказаться, заупрямиться, не послушать — и я пропал бы… А свинья за крикетным полем, чуть в стороне, на дереве, наполовину почерневшем от молнии, наполовину зелёном… Вот как мне следует воспитать свою дочь.
— А ты не боишься преуспеть? Ха–ха–ха! Бонден, сюда. Бонден, доктор опять спас наши шкуры. Cпас шкуры! Так что, бери ещё троих и крепкую палку, идите к сожжённому молнией дереву у крикетного поля, и поскорее. И что дальше, сэр? — обернулся он к Стивену.
— А теперь, сэр, приготовьтесь, я вас удивлю. На северной стороне острова стоит огромная джонка с пустым трюмом, а детишки пришли на берег собирать съедобные птичьи гнёзда. Полагаю, судно подойдёт сюда так скоро, как позволит ветер, и считаю вполне возможным, что его капитан отвезёт нас в Батавию. Этот мальчик в шинах — его сын. И я надеюсь, что владелец джонки обязательно должен знать Шао Яна, банкира из Батавии, который, наверняка, за нас заплатит. А если его требования не окажутся чрезмерными, то средств хватит и на какое–нибудь скромное судно, так что мы ещё можем прибыть в Новый Южный Уэльс вовремя, а то и раньше срока.
— Стивен! — воскликнул Джек. — Какая славная мысль! — Он хлопнул в ладоши, как делал всегда, когда бывал глубоко тронут, и продолжал: — Хорошо бы они не оказались чрезмерными… Но, Господи, чтобы наша встреча состоялась… С этим ветром нам нужно быть в Батавии не позже, чем через три дня, и если Раффлз поможет нам с чем–то, способным идти быстрее пяти узлов, то у нас ещё есть время. Достаточно времени. Боже мой, какое счастье, что ты оказался поблизости, когда бедный мальчик сломал ногу.
— Возможно, точнее было бы сказать «поранил». Я не вполне уверен, что это перелом.
— Но он же в шинах.
— В таких случаях осторожность не помешает. Как хорошо, что ветер усиливается.
— Если эта твоя джонка способна держаться круто к ветру — а я уверен, что это замечательно устойчивое судно — она к вечеру будет здесь. А она большая? То есть, — добавил он, увидев, как растерялся Стивен, — какой объём? Тоннаж? Сколько она весит?
— О, не могу сказать. Может, десять тысяч тонн?
— Ну что ты за человек, Стивен, — возмутился Джек. В «Сюрпризе» нет и шести сотен. А разве твоя благословенная джонка может с ним сравниться?
— Милый «Сюрприз», — сказал Стивен, а потом, собравшись, продолжил: — Тебе известно, что я не эксперт в делах мореплавания, но думаю, что хотя джонка и не такая длинная, как «Сюрприз», она существенно шире и осадка у нее меньше. Я абсолютно уверен, что места в ней хватит для всех, если потесниться, и ещё для имущества останется.
— С вашего позволения, сэр, — сказал Киллик, — обед на столе.
— Киллик, — ответил Джек с улыбкой, которая показалась бы Киллику необъяснимой, если бы он не прислушивался к разговору, — мы ведь ещё не всё наше вино отдали в общий котёл?
— О, нет, сэр. На сегодня всем хватит грога.
— Тогда сыграй побудку паре бутылок «Шато О-Брион» с длинной пробкой, восемьдесят девятого года, и скажи повару — пусть сообразит что–нибудь утолить голод девочкам, пока газель не принесут.
Стивену же он сказал:
— «Шато О-Брион» хорошо пойдет с дублинской солониной, ха–ха! Ну, не остряк ли я? Ты вкурил, Стивен? Ничего не имею против твоей страны, да благословит ее Господь, просто легкомыслие.
Хихикая, он вынул пробку, передал Стивену бокал и поднял свой:
— За твою славную–преславную джонку, самую уместную джонку во все времена.
Славная джонка показалась из–за мыса к концу второй бутылки и начала галсами подходить к якорной стоянке.
— Прежде чем мы выпьем кофе, взгляну на перевязку, — извинился Стивен.
— Мистер Макмиллан, — распорядился он в лазарете, — будьте так добры и дайте мне два аккуратных лубка и побольше белого перевязочного материала.
Они развязали куски рубашки и очистили царапину.
— Кое–какое растяжение я точно наблюдаю, сэр, — заметил Макмиллан, — и существенную опухоль на внешней стороне лодыжки, но где перелом? Зачем лубок?
— Там может быть едва заметная трещина, — объяснил Стивен, — но мы должны перевязать его с такой заботой и вниманием, будто это открытый перелом самого неудачного рода. Еще и намажем смесью свиного сала с камбоджийской железисто–известковой глиной.
Возвращаясь к кофе, Стивен заметил, что Джек Обри, несмотря на приподнятое настроение, не пренебрег необходимостью продемонстрировать силу. Бруствер усыпали вооруженные мужчины, отчетливо видимые с джонки.
Так что Ли По поднялся вверх по склону холма смиренно и под неодобрительные взгляды, сопровождаемый лишь одним юнцом. Тот нес недостойную коробку сушеных личи и чайницу не делающего чести зеленого чая. Ли По умоляет ученого врача принять эти пустяковые предметы, всего лишь тень его почтительной благодарности, и может ли он взглянуть на сына?
