В роялистском лагере быстро реапроприировали название «кавалер», где оно потеряло свои абсолютистские коннотации, в том числе ассоциации с испанским офицером (cavaliero или cabalero) — фигурой, репрезентировавшей католическую нацию, с которой англичане издавна враждовали
[378]. Вместо этого кавалера стали понимать как удалого и стильного героя, и квинтэссенцией этого образа стал щеголь и успешный военачальник принц Руперт, племянник короля (ил. 5.4). Как говорилось в одном из памфлетов, кавалер «может быть честным человеком, хотя и носит пурпур и шитые серебром кружева и не держит за грех следование моде»
[379]. Что касается «круглоголового», сторонники короны обыгрывали прозвище как синоним глупости: «Круглоголовый — это человек, у которого (хоть он и острижен под четверть дюйма от черепа) волос больше, чем ума, и согласно тому, что его изо дня в день занимает, можно сказать, что его голова набита волосом, точно подушка»
[380]. В некоторых трактатах этот образ буквально демонизировался. Так, в работе «Дьявол обратился круглоголовым» (1642) Джона Тейлора Сатана настолько впечатлен бунтовщиками, что стал подражать их убеждениям, речи и внешности, в том числе он обрезал «свои волосы по уши, чтобы ему лучше были слышны богохульства, которые они произносили <…> И наконец, для того чтобы стать полной противоположностью кавалеру»
[381].
Ил. 5.3. Ксилография с титульного листа «Диалога или, скорее, переговоров между псом принца Руперта по кличке Паддл и ученой собакой по кличке Пеппер» (A Dialogue, or, Rather a Parley betweene Prince Ruperts Dogge whose name is Puddle and Tobies Dog whose name is Pepper. London, 1643) одной из многочисленных брошюр, созданных в годы Гражданской войны. Слева — кавалеры: длинные волосы, шляпы с перьями, пояса и сапоги для верховой езды. На круглоголовых одежда попроще и более короткие волосы. Противостояние между двумя сторонами распространяется на собак в центре. Мохнатый пес принца Руперта Паддл рычит: «Круглая голова, урр», а короткошерстный Пеппер отвечает: «Кавалерская собака». Их стравливают их хозяева
С другой стороны, те, кто стремился к политическим и религиозным изменениям, также яростно атаковали своих оппонентов. Круглоголовые описывали кавалеров как сексуально невоздержанных, звероподобных, пижонистых, слишком модных и изнеженных. Их длинные волосы расценивались одновременно как намек на католицизм и на фигуру дебошира, одиозного деструктивного персонажа, чье развратное поведение давно стало штампом. Кавалеры изображались пустозвонами (любителями удовольствий, в чьих головах не было ни мыслей, ни морали) и саранчой, напастью, длинноволосыми антисоциальными типами, разрушавшими все, к чему прикасались, оставляя после себя лишь запустение
[382]. В серии виртуозных риторических кульбитов кличка «круглоголовый» была реабилитирована и даже направлена против тех, кто изначально ее придумал. Это прозвище носили с гордостью: «пуританин, или круглоголовый, был сотворен Тем, Кто создал этот круглый мир и все, что в нем находится, Иеговой Элохим, как существо совершенной красоты, формы и вида». А затем это идеологическое оружие обращалось против его изобретателей: утверждалось, что истинными круглоголовыми были монахи, носившие тонзуру (этот символ папизма был жупелом для англиканской церкви)
[383]. В финальном кульбите значений это прозвище применяли к самим кавалерам, чья сексуальная несдержанность и распущенные нравы приводили их к заражению оспой и сифилисом, вызывавшим выпадение волос. Под париком, который приходилось носить кавалеру, чтобы избежать позора, скрывалась плешивая макушка настоящего круглоголового
[384].
Ил. 5.4. Портрет принца Руперта Пфальцского — образцового кавалера. 1642
Обозначения кавалер/круглоголовый были настолько действенными, что они по-прежнему используются и в наши дни, четко разделяя хаос Английской гражданской войны на две легко обозримые категории так же, как это происходило более 370 лет назад. Совершенно очевидно, что это был конфликт не из‐за длины волос, скорее внешность замещала множество других более важных вопросов, касающихся природы власти, структуры церкви, роли отдельной личности и его или ее отношений с Богом. Таким образом, короткие волосы, которые обычно носили низы общества, стали знаком бунта — вызовом традиционным носителям власти.
Но какова была суть тех явлений, которые лежали в основе все более и более оскорбительных кличек и пропаганды? На самом деле она была намного сложнее и гораздо менее ясной, на что указывают некоторые современники. Выражаясь строками памфлета, написанного сторонниками пуритан: «Мы не намерены выносить окончательного приговора в отношении какого-либо конкретного человека за то, как он носит волосы <…> не все, кто носит длинные волосы, являются саранчой; также и не все, кто не носит длинных волос, являются круглоголовыми»
[385]. Это высказывание перекликается с мнением, высказанным Люси Хатчинсон, женой влиятельного парламентария Джона Хатчинсона: она решительно отвергала ярлык «круглоголовый», считая, что так склонны называть себя только опасные экстремисты. В своих мемуарах она отмечала, что на самом деле у ее мужа была «очень красивая густая шевелюра, которую он содержал в чистоте и благообразии без каких-либо излишеств, так что она служила ему прекрасным украшением» (ил. 5.5). Ее сердило, что «праведники тех дней… отказывали ему в религиозности, потому что его волосы не были подстрижены на их манер»
[386]. Противоположный пример являет архиепископ Лод, которого подозревали в симпатиях к католицизму. Лод возглавил крестовый поход за очищение церкви от всех пуританских практик, который ужаснул и отвратил от него многих верующих. Однако пока архиепископ не лишился головы — он был осужден на основании выдвинутых парламентом обвинений в государственной измене и распространении католицизма, — волосы, которые он на ней носил, были скромно и коротко подстрижены (ил. 5.6). Без сомнения, они были намного короче, чем волосы многих из его обвинителей и судей.
