Глава 6. Вызов общественному вкусу: длинные и короткие
Молодежная революция
Школа, в которой я получала среднее образование, находится под открытым небом равнины Кентербери в Новой Зеландии. В 1970‐х годах сельский регион Кентербери, заключенный между Южными Альпами на западе и Тихим океаном на востоке, был миром, удаленным от студенческих протестов Европы, уличной моды свингующего Лондона и демонстраций в Соединенных Штатах против войны во Вьетнаме. И все же волны молодежного бунта в конечном итоге докатились до отдаленных уголков земного шара, таких как моя крошечная сельская школа. Когда в 1973 году в нее поступил мой старший брат, для мальчиков были обязательны короткие стрижки: не разрешалось, чтобы на задней стороне шеи волосы касались воротника. К тому времени, когда я начала учебу четыре года спустя, школой управлял новый и более либеральный директор. Помимо множества других послаблений дресс-кода, мальчикам теперь было позволено выбирать длину своих волос; один из старшеклассников даже носил бороду, что делало его более похожим на сотрудника школы, чем на ученика, которым он все еще являлся. В отличие от других контекстов, рассматриваемых в этих двух последних главах, в данном случае оппозиционная позиция — даже в сельской местности Новой Зеландии — выражалась в длинных волосах. Молодежная революция 1960‐х годов, наперекор историческим прецедентам, сделала символом социального и политического протеста свободно отращиваемые волосы: их длина противоречила предписанным коротким стрижкам, став самым заметным признаком обширного культурного противостояния.
Его история начинается в 1963 году с внезапного появления ливерпульской четверки лохматых молодых людей в массовом сознании (ил. 6.1). Первый сингл The Beatles был выпущен несколькими месяцами ранее, а в апреле они появились на национальном телевидении. Это стало определяющим моментом, который изменил не только Британию, но и весь мир. К следующему году их стремительный взлет стал частью британского менталитета. В ретроспективном обзоре в декабре 1964 года газета Daily Mirror описала, как «ливерпульские лохматики стали развлекательным феноменом эпохи»: общество уже определяло себя отталкиваясь от образа знаменитой четверки, спешило превратить их в идолы
[424]. Из всего, что было сказано о The Beatles — во всех колонках, посвященных группе, потоках фанатского обожания и пренебрежительных колкостях со стороны культурного истеблишмента, — самые частые комментарии в эти первые годы касались их причесок. Казалось, о The Beatles нельзя говорить без упоминания о «зарослях» на их головах: феномен их музыки неотделим от зрелищной внешности. Например, в мае 1964 года американец Том Вулф в заголовке статьи о Джоне Ленноне задал вопрос: «Интеллектуал под всеми этими волосами?» Три месяца спустя журналист Пол Джонсон написал для журнала New Statesman статью под названием «Угроза битломании», где утверждал, что «оролева выразила обеспокоенность по поводу длины волос Ринго»
[425].
Имитаторы битловских причесок были повсюду, породив своеобразный «эффект Вертера»
[426] в области стиля. По всей стране мальчики и юноши подражали восходящим звездам поп-сцены, главным образом The Beatles, но также и их более растрепанным коллегам из The Rolling Stones. Школьники, студенты, подмастерья и рабочие перестали посещать парикмахера и с волнением изучали результаты в зеркале. В этом явлении следует отметить три вещи. Во-первых, это крайне молодой возраст большинства из тех, кто участвовал в этом движении. Если республиканские стрижки 1790‐х годов ассоциировались с более молодыми мужчинами, а не со старой гвардией, в данном случае агентами были парни в школьных пиджаках и подростки, только увидевшие мир. Молодежная революция действительно касалась молодежи.
Второе, что с нашей точки зрения кажется наиболее удивительным, — это то, насколько короткими были эти «длинные» волосы начала 1960‐х. Современному зрителю они кажутся высшим проявлением респектабельности, и трудно представить ощущение угрозы традиционному порядку, которое они внушали многим в то время. В ситуациях, где молодежь занимала подчиненные позиции, «длинные» волосы воспринимались как призыв к бунту и быстро приводили к столкновениям с властью. Так, Чарльз Холл, директор гимназии в Дарлингтоне, в октябре 1963 года приказал своим упрямым ученикам подстричься. Он пояснил свои действия газете: «Обучение тому, как надо выглядеть — важная часть образования, которое мы даем в этой школе. Мы не должны позволять нынешним модным увлечениям понижать эти стандарты, что бы там ни делали всякие Beatles. Поэтому я попросил мальчиков привести свои волосы в ПОРЯДОК»
[427]. В июне следующего года его коллеги из средней школы в Карлайле пошли еще дальше и насильственно подстригли пятнадцать своих учеников. Мальчики в возрасте от тринадцати до пятнадцати лет ранее были предупреждены, что, по словам заместителя директора, их волосы «слишком длинные» и если они сами ничего с этим не сделают, их подстригут в школе. Выполняя эту угрозу, через месяц в школу был приглашен парикмахер, который обычно стриг волосы молодым солдатам, и без их согласия построил мальчиков в очередь на стрижку
[428]. В том же 1963 году командир авианосца HMS Bulwark опубликовал следующее сообщение: «Я с тревогой отмечаю растущее число специфических стрижек на юношах в составе экипажа корабля, что, как я понимаю, связано с влиянием The Beatles». Директива завершалась приказом «Немедленно де-битловаться!». Хотя этот офицер настаивал на том, что он лично не имеет ничего против The Beatles — в действительности, они, вероятно, приятные молодые люди, признавал он, — «нет ничего особенно приятного в том, какие они носят прически»
[429]. Опять же, поскольку это касается проблемы длины, важно понимать, что он возражал против того, чтобы небольшое количество молодых людей, «около четырех или пяти», зачесывали свои волосы вперед, чтобы создать челку. Нарушение дисциплины заключалось в челке.
Ил. 6.1. Лохматые «битлы» в 1963 году, какими они впервые явились миру. Закулисная съемка в кинотеатре «Астория», Финсбери Парк, Лондон
