«Дорогая Мав, — писала Джессика в письме, — Диана и бедная Пэм больше всего на свете хотят состричь волосы, и Пэм вообще не понравилось в гостях, потому что все говорят: „О, да, мне больше нравятся короткие волосы“ и „Почему бы тебе не подстричь волосы?“ Пожалуйста, разреши им это сделать. Пожалуйста».
Годом ранее их старшая сестра, двадцатилетняя Нэнси, уже бросила вызов воле родителей, подстригшись без разрешения. «Ну, во всяком случае, теперь никто не будет на тебя засматриваться», — заметила их мать, а их отец при виде коротко стриженной Нэнси в брюках «побагровел от ярости»
[468]. Другие частные конфликты получили огласку в газетных сообщениях о разводах и расставаниях супругов или о самоубийствах, с которых мы начали. В данном случае, в сочетании с более общими кризисными явлениями и опытом принуждения, стрижка «боб», очевидно, могла нарушать эмоциональный баланс
[469]. В 1923 году в прессе появился удивительный репортаж, в котором говорилось, что некоторые парикмахеры соглашались стричь волосы замужним женщинам только с разрешения мужа, так как их утомили визиты разгневанных супругов. А в 1922 году проповедник в Белфасте наставлял молодых людей из своей паствы никогда не жениться на девушке с подстриженными волосами
[470].
Ил. 6.14. Комикс в газете Daily Mirror 1924 года, высмеивающий решение Попечительского совета больницы Ромфорда запретить медсестрам стричь волосы (подпись к картинке гласит, что, «возможно, придет день, когда женщины отомстят, потребовав от мужчин, чтобы те носили бороды и усы»)
В некоторых случаях подобная тирания осуществлялась на институциональном уровне. Стремясь остановить подрыв «национальной нравственности», этот «симптом послевоенной деморализации», различные организации начали запрещать короткие стрижки. В 1923 году руководство Армии спасения предприняло попытку повлиять на женщин — членов организации. В ноябре 1924 года попечительский совет больницы Олдчерч в Ромфорде, графство Эссекс, запретил медсестрам носить стрижку «боб» (ил. 6.14). Совет заявил, что этот фасон «выглядел несерьезно и легкомысленно»
[471]. В Соединенных Штатах случались аналогичные разногласия, при этом основной удар приняли типично «женские» профессии: медсестры и учительницы. Так, в августе 1922 года заведующая больницей Хейгерстаун, штат Мэриленд, издала правило, запрещающее ее медсестрам стричь волосы. Как и ее коллеги из Ромфорда, она заявила, что коротким стрижкам не место в больничной палате, потому что они были «легкомысленными» и недостойными. «Я думаю, что это ужасно, когда молодые женщины ходят среди больных пациентов с подстриженными волосами»
[472]. В начале того же года бостонская профессиональная организация учителей также дала понять: «Мы не приветствуем претендентов на должность учителя с подстриженными волосами <…> Руководители школ не будут их нанимать»
[473]. В течение нескольких месяцев 1921 года в американских компаниях и универмагах также велись споры, несомненно, вызванные сообщениями в СМИ, по поводу целесообразности коротких стрижек у продавщиц и клерков-женщин. Хотя многие занимали нейтральную позицию в этом вопросе, некоторые, например чикагский магазин Marshall Field & Co., были категорически против. В августе компания разослала тысячам своих сотрудниц уведомления о том, что всем, кто носит короткую стрижку, придется надевать сетку для волос до тех пор, пока волосы не отрастут: «Они сказали нам, что подстриженные волосы не выглядят достойно»
[474].
Однако таковы были самые острые реакции, и против них выступало большинство. Даже если отдельному человеку не нравились подстриженные волосы, большинство считало, что любые распоряжения в отношении длины ее собственных волос являются недопустимым нарушением прав женщины, особенно со стороны работодателя. Более того, поток перемен был слишком сильным, чтобы его можно было остановить подобными ретроградскими мерами, и запреты на рабочих местах просуществовали недолго. Это осознавал владелец известного британского заведения, чайной Лайонса. В 1924 году Лайонс не только снял запрет на стрижку «боб», но и видоизменил униформу официанток, чтобы она ей соответствовала. Вместо длинного платья горничной, передника в пол и чепца появился головной убор фасона «клош», подходящий для коротких волос, круглый воротничок «Питер Пэн» и короткое платье (ил. 6.15 и 6.16). Даже псевдоним официантки был изменен, старомодная «Глэдис» уступила место гораздо более современно звучащему «Ниппи» (англ. nippy — «проворный»)
[475].
Впрочем, в некоторые другие страны модерность пришла с гораздо большими трудностями, и негативная реакция против стрижки «боб» повлекла за собой гораздо более тяжелые потери. В Мехико в июле 1924 года вспыхнули беспорядки. Архиепископ к тому времени уже осудил эту моду, заявив, что коротко стриженные женщины будут отлучены от церкви. Затем самозваные студенческие дружины начали преследовать отдельных обладательниц «боба», насильно обривая их в качестве наказания. Такая поляризация мнений по всему городу как за, так и против стрижек и привела к беспорядкам, в которых участвовали вооруженные солдаты и тысячи студентов, а заместитель министра образования приостановил учебные занятия. Еще страшнее дела обстояли в Китае, где во второй половине десятилетия «были широко распространены казни женщин с короткими волосами», причем «боб» интерпретировался как свидетельство оппозиционных взглядов обеими сторонами ожесточенного политического раскола
[476].
