Еще усилие и он во мне. Внутри, так приятно заполнив лоно, словно добровольно сдавшись в плен.
Но в плену я.
Давно в его плену. Сдавшись на милость победителя, принимаю пытку членом и на каждый толчок испускаю мягкий вскрик.
Артем то возносит меня в небеса, трахая почти отчаянно, резко сталкиваясь с моими бедрами, пошло хлюпая внутри.
То спускает на землю, почти выйдя из лона и натягивая ремень на шее.
И снова. Остро, горячо, грязно.
То вверх, то резко вниз, как на американских горках, и даже не догадываешься, что будет в следующий момент. Укус, поцелуй, ожог ладони или новое, жадное совокупление.
Но это не могло продолжаться долго.
Тело уже немеет от постоянной пытки, от качелей, которые Артем разгоняет все сильнее. Выше. Прямо к небесам, туда, где ждет нас восторг оргазма.
Артем уже рычит, одной рукой тянет за ремень, другой рвет искусственную кожу, продолжая широкой амплитудой терзать мое узкое лоно.
Сильнее. Сильнее. Быстрее. Еще. Хочу еще!
— Прошу… Прошу…
Только не останавливайся. Нет? Сказать нет? Смешно! Какое тут «нет». Тут бы успеть глотнуть воздуха между криками и энергичными, как иглы в швейной машине, ударами. Какое «нет», если единственное, чего я желаю, умереть прямо сейчас в одуряющем экстазе, чтобы не расставаться с ним никогда.
Умереть и не узнать, что такое жить без него. Без любви. Без такого лютого наказания, больше похожего на награду.
Женщин наказывать нельзя, они могут от этого кончить и попросить добавки.
Тело уже на пределе. Натянуто как струна, как тетива лука, и Артем продолжает долбить членом нутро, натягивая меня сильнее, доставая кончиком до самой матки.
Глубоко, жестко, грубо и в какой-то момент даже жестоко, почти вынуждая задохнуться от давления ремня на шее.
Внезапно ремень с шеи исчезает, Артем рвет последние лоскутки рыболовной эротической сети на теле и жадно припадает поцелуем к шее, кусает кожу, тянется руками к груди.
Чего-то не хватало для финальной точки.
И вот Артем мне это дает, дарит, подводит к экстазу.
Трахает все быстрее, чуть тянет за сосок.
Это оно. Да! Да! Да! Внутри все сжимается и горит, тело как глина, которую мнет руками Артем, оставляя неизбежные и такие прекрасные метки своей надо мной власти.
Последний толчок перед падением. Словно глубокий вдох перед пуском стрелы в цель, словно звон, перед тем, как струна порвется, словно спусковой щелчок, перед выстрелом.
— Настя, бог мой, как узко. Кончай, кончай, сжимай мой член.
— Ар-ртем!
Удовольствие во мне по спирали движется вверх, моментально достигая высшей точки, в которой я кричу и тут же падаю вниз, разбиваясь о скалу экстаза и сотрясаясь всем телом.
И все, финал… В глазах темнеет, в голове шумит и последнее, что я слышу, как рычит зверь за спиной, чувствую, как разбухает и пульсирует его плоть, как горячий обильный поток спермы заливает мое влагалище.
Глава 24. Артем
Просто женщина. Просто красивая. Вроде бы ничего особенного. Вроде бы даже не супер.
Но блять.
Стоит ей улыбнуться, как внутри все переворачивается, дыхание спирает, а от ее звонкого смеха по телу прокатываются волны дрожи, а от того что она вытворяла со мной утром, хотелось кричать.
Не потому, что не понравилось. А потому, что хотел повторить это снова. И снова. Эта пытка была едва ли не лучшим сексом, что я пробовал за всю жизнь.
Лежать и умирать от медленной ласки тугого лона, которое то остро и резко терзает, то отпускает из тисков, доводя до безумия.
Дочь военного. Надо же. Даже не думал, что она может таить в себе такую опасность для душевного равновесия и всегда сдержанных чувств.
Ее хотелось не просто трахать, как других. Не просто натягивать на член, дурея от узости ножен, с ней хотелось разговаривать, смеяться, рыбачить, охотиться, делиться переживаниями.
Дерьмо!
Да ради нее хотелось свернуть горы, перейти бушующую реку, ради нее я по сути совершил должностное преступление, обойдя закон.
И все это ради простой, не слишком верной женщины. Насти. Сука.
Да, ее муж оказался почти педиком, но она ведь не особо старалась это выяснить.
Многие жены делают для мужей такие вещи, что диву даешься, чего только БДСМ стоит. А все, потому что любят.
Настя Влада не любила, это и салаге армейскому понятно, но все равно жила и только сейчас изъявила желание развестись.
Настю конечно не в чем было упрекнуть, и даже не злило, что она по сути разводом намекала на желание продолжить отношения со мной, вывести их на законный уровень. Раздражало, но не злило. Тут другое.
Пугало то, что я готов был бросить все и прыгнуть с ней в этот чертов брак.
Эта женщина, как болезнь, вошла в мое тело и теперь, как лечить — не понятно.
Теперь, проживая каждый день, я вспоминаю, как она облизывает пальчики после пироженных, как капли воды стекают по ее подбородку, как она жадно заглатывает член, как стонет и бьется в оргазме.
Блять! Блять! Блять! Тонкие лодыжки и сладкие пальчики.
Я настоящий псих, маньяк, который одержим идеей женского тела. Одного единственного тела, которое идеальным сделала еб*я. Со мной. Только со мной.
Нельзя, нельзя так зацикливаться, нельзя из-за одной неверной бабы менять свою жизнь. Подстраивать под чьи-то цепкие пальчики.
Так же как нельзя было вколачивать ее в кровать в клубе БДСМ и выть от силы прибивших волной эмоций. Кончать в это тугое пространство и задыхаться от желания повторить все сначала.
Прокручивать в голове каждое действие, каждый жест, смаковать каждый стон, каждое пошлое хлюпанье и подыхать от накатившего оргазма. Снова и снова.
Припыли. Приехали.
Чего только стоит ревность к этому придурку Макару, когда он сказал про разок с Настей.
Никогда еще не хотелось так сильно убить человека, просто порвать, как ВДВешники рвут на себе майки. Даже к горе-насильникам в мыслях я был благосклоннее, потому что они бы использовали и бросили.
А Макар опытной рукой мог подвести Настю к оргазму.
И сама мысль, что она может кончать с кем-то другим, вызывала дикое желание убивать.
Это финал парень.
Ты не просто влюбился, тебя конкретно так штырит. И тут есть два варианта. Какой из них использовать решать только мне.
И хотя сердце склоняло меня, как березу к реке, к Насте. К нырянию в прорубь семейной бытовой жизни и, как говорится, будь что будет. Мозг же, напротив, кричит «беги».
