— И это будет последним поступком в твоей жизни. Я просто скажу отцу и он тебя застрелит.
— Все пытаются мне угрожать, — он нашел бутылку и влажно приложился к горлу. — Черт. Жизнь дерьмо. Одной бабе нужен ребенок, другая хочет трахаться, но воротит нос. Как вас понять?
— А как понять вас? — фырчит Настя. — Ты любишь Васю, но идешь трахать меня, чтобы доказать самому себе что не любишь Васю. Логика пять баллов.
— Эмм, — откинулся Макар на спинку стула. — В такой формулировке, все звучит действительно странно.
— Вот видишь, — уже поглядывая на дверь говорит Настя. Она очень устала от этого разговора. Она еще в прошлый раз поняла, что аура Макара очень давит. С ним нельзя долго находиться рядом.
— Просто она требует честности от меня, а сама не хочет сближаться. А чтобы развести ее на секс, надо в лепешку разбиться. Это нормально?
Насте даже стало стыдно от того, как легко развести на секс ее.
— Поговори с ней. Она просто не хочет быть одной.
— Она хочет, чтобы я занялся чем-то другим. Продал Голод, а я не могу. Не знаю, чем….
— Всегда можно попытаться, — пожимает Настя плечами и в прострации думает, что только что чуть не изменила Артему. Не изменила да, но была готова. Почти.
— Ты мне поможешь? — говорит Макар и осматривается, обводя взглядом большое затемненное помещение, где в сотнях зеркал отражались две тени на приличном расстоянии друг от друга.
Настя что-то прослушала?
— С чем помочь?
— Открыть фитнес — центр. Ты же сказала, про попытаться. Буду уважаемым честным директором спортивного зала, а владельцем запишу Ваську мою.
— Честным? — вскидывает Настя брови, невольно радуясь за подругу. Макар ухмыляется и проводит по своим волосам рукой.
— Уважаемым точно. Так что, поможешь?
— А что я могу? Я сама в этой сфере пару месяцев.
— Ну… Все когда-то начинали. Будешь менеджером. За все отвечать. Пока мы с Васькой катаемся по миру.
Настя задумалась. Управление фитнес-клубом большая ответственность, тем более при таком начальнике, но если будет Вася… Об этом определенно стоило поразмышлять. На досуге. После того, как закончит винить себя за предательство.
— Я подумаю, Макар, но ничего не обещаю.
Он кивает, идет к выходу, уже почти заглядывает за дверь, как вдруг возвращается.
— Слушай, Насть. Давай… Может не будем Солдафону ничего говорить. Ничего же не было.
— Не было, — твердо говорит Настя и кивает на дверь. — Иди уже.
Когда тишина накрывает Настю своим одеялом, она шумно выдыхает, словно только что перенесла битву с чудовищем. И осталась вполне себе цела. Настя тихонько собирает свои вещи, идет в раздевалку и направляется прямиком в душ.
Именно там, пока никто не видит, она поддается унынию, слезам, о своей блядской натуре, не способной хранить верность.
Все мысли о наказании Артема разом выходят из головы, потому что теперь она не знает, что он скажет на ее поступок. Примет ли ее такой, слабой, полюбит ли ее такой?
Но не одну Настю мучали соблазны в эту самую минуту. Словно судьба даже на расстоянии давала им испытание.
Артем уже некоторое время наблюдает, как принцесса племени Мантасанаев в центре Африки исполняет для него танец девственницы. Как свет огня в ночной темени ласкает ее изгибы и выпуклости.
Здесь есть обычай, что женщина сама выбирает себе первого мужчину. И кажется, принцесса, выбрала Артема.
Ему было приятно, ведь Лимана была настоящей чернокожей красавицей, с высокой грудью и тонкой талией, водопадом шелковых иссиня четных волос.
Отряд спецназа, в котором состоял Артем, спасли племя от браконьеров, посягавших на их плодородные земли и плодородных женщин. Теперь они стали для племени героями и им подарили по меньшей мере пару килограм своего священного камня.
В цивилизованных странах имеющий название — алмаз.
Глава 28. 2
— Ну и чего ты сидишь? — раздраженно и как будто испуганно произносит недавно спасенный солдат Илий. Он много лет жил в стане врага и даже сменил русское имя на восточное. — Красивая, темнокожая, невинная, да еще и без последствий. Вперед.
Пока Илий говорит очевидные вещи, Артем усиленно держит себя в руках, убеждая себя, что это просто женщина. Просто еще одна дырка, поимев которую получишь лишь неприятное послевкусие.
Как будто на диете сорвался и съел что-то вредное, а потом ходишь себя и коришь. Вот Артем если что-то для себя решил, то не собирался отступать ни на шаг. Он сел на диету пол года назад и планировал через неделю сорваться, окончательно, но вместе с Настей. Если конечно удастся ее убедить, что каждый день этой проклятой командировки он мучался и скучал. В груди давно и прочно поселилась ноющая, зубная боль и спасение от нее только одно.
Настя. Ее губы, ее сливочная кожа, гладкая как шелк и сладкая как ягода. А уж про ту прелесть, что таится между ее ног и говорить не стоит.
В редкие моменты одиночества он срывался и вбивался в кулак, представляя влажное, горячее, тугое нутро, принимающее его с таким гостеприимством.
И он каким-то шестым чувством знал что она его ждет, что так же часто ласкает себя и думает о нем. И Артем пообещал себе, что возместит каждый самостоятельный оргазм в троекратном размере. Губами. Руками. Членом.
— Слушай, — зло шепчет Илий, — я все понимаю, девушка тебя ждем.
— Не факт, — резонно замечает Артем и завороженный танцем пытается прийти в себя. — Ты о чем?
— Вождь, вон напрягся уже. Не хотелось бы бойню устраивать. Тебе придется ее трахнуть. Отказывать дочери вождя, как минимум невежливо, а для Мантасанаев вообще страшное оскорбление.
— Та-ак, — задумался Артем, откидывая одну идею за другой, как девушка собирающаяся на свидание, вещи.
Сбежать? Убить вождя? Трахнуть его дочь? А если обмануть ее? Судя по шальному взгляду ей уже без разницы, кто ее проткнет.
— Она тебе нравится? — спрашивает Артем Илия.
— Шутишь? Да, я бы все отдал, чтобы нагнуть эту извивающуюся красотку. Смотри какой рот большой. Она наверное и яйца может заглотить.
— Про нагнуть, это ты хорошо сказал, — усмехается Артем и встает. — Через пять минут, сзади юрты вождя. Не придешь, сам будешь объяснять моей Насте, почему я умер, потому изменять я не собираюсь.
— Ты что хочешь провернуть.
— Просто слушай и жди. Я позову.
И пока Илий недоумевал, что же придумал его новоявленный друг, сам Артем медленно подходил к выбравшей его красотке.
Он бы мог поддаться чарам, уж больно призывно она смотрит, крутит бедрами, изгибается.
