Пришлось теперь и с ним драться. Правда, он успевал при этом целовать меня, но блузку я из его рук все-таки выхватила. А потом заметила, что Андрей снова погрузился в мое белье. Тоже, наверное, выкинуть хочет? Я бросилась к нему. Но теперь меня перехватили две пары рук, обездвижили, а поцелуи посыпались, куда вздумается, не отвертишься. Сумасшедшие! Андрей целовал меня в живот, нагло задрав футболку вверх, когда я упустила Костю и с ужасом наблюдала, как он снова хватает блузку и отрывает от нее рукав. Ни единого шанса справиться сразу с двумя!
Тогда я насупилась, отодвинулась от Андрея и скрестила руки на груди. Пусть везут так, насупленную и недовольную их буйством, и с поредевшим гардеробом. Они и везли. Смеялись только непонятно над чем, но не трогали. Даже согласились пустить меня на первое сиденье, от них подальше. А сами ухохатывались на заднем и о чем-то тихо переговаривались. Водитель такси постоянно косился на дикую пару в зеркало заднего вида — вот, только он меня отчасти понимает! Таких счастливых людей просто не бывает, как они изображают!
25
Утром я снова проснулась в тесноте — два полуобнаженных тела в непосредственной близости. Это одновременно и нравилось, и лишало личного пространства полностью. Спать ложились уже далеко за полночь, измотанные перелетом и сбором вещей, потому никому дела не было до битвы за место. Упали и уснули, как получилось, а вот утром такая непродуманность уже казалась легкомысленной.
Услышав, что я проснулась, Андрей тут же открыл глаза. Я повернула лицо к нему и прошептала, чтобы не разбудить мирно сопящего Костю.
— Андрей, а может, стоит мне выделить отдельную комнату, чтобы у меня было хоть какое-то место для изоляции?
Он улыбнулся и начал медленно пододвигаться ко мне.
— Какая жадная Аня. Это и есть твоя комната. Нравится изоляция?
— Моя? — я осмотрелась. У Андрея в доме несколько гостевых, мы находились в одной из них. — Тогда мне нужен способ как-то вас отсюда прогнать и привести себя в порядок.
— Позже, Ань. Ты же не надеялась, что мы будем постоянно втроем? Прости, но это слишком. Нам всем иногда нужна изоляция, чтобы отдыхать, — а в глазах ирония, будто бы слова и намерения вообще друг другу не соответствовали.
И его приближение явно свидетельствовало о том, что прямо сейчас об изоляции я могла бы только мечтать. Жаворонок, что с него взять! Или вообще не спит, я бы не удивилась. Поинтересовалась весело, когда он уже навис надо мной:
— Ты что делаешь, Андрей?
— Начинаю объяснять тебе простые вещи. Начнем с главного: «Что такое утренний стояк, и с чем его едят».
Невольно рассмеялась, но ответила на поцелуй и позволила рукам нагло задирать футболку все выше.
— Мы в офис не опоздаем? — спросила сдавленно, когда его губы переместились на шею.
— Только попробуй опоздать, — он запустил ладонь между ног и погладил поверх трусиков. — Я тебе уже давно наказание за это придумал. Будет приятно, не сомневайся.
Он не особенно нежно поглаживал, сжимал, а потом занырнул пальцами под белье. Вместо ответа на такое заявление, я выдала только стон. Но мне нагло заткнули рот поцелуем, а пальцы погрузились глубже. Задыхаясь, я пыталась расслабиться и устроиться поудобнее. Не стала сопротивляться, когда Андрей потянул трусики вниз. Толку сопротивляться? Особенно самой себе. И понимала, что он приспускает спортивные штаны, в которых спал, но не снимает полностью. Потом он снова приподнялся и рванул мою футболку вверх, стащил через голову, но оставил на руках. Мои локти оказались будто связанными. Резко прижал к постели и снова приподнялся, рассматривая. Я оказалась вся открыта перед ним, вытянута и не спрячешь даже пылающее лицо. Потянулась к губам, чтобы перекрыть поцелуем легкое смущение, но Андрей отстранился. Почему-то не позволил мне этого сделать. Другой рукой он раздвинул мои бедра, прошелся пальцами между складок, удовлетворился моей реакцией. А затем снова навис надо мной, приставил головку к влагалищу и резко вошел. Я вскрикнула от неожиданности и чувства неприятного растяжения. Андрей не позволял мне подстроиться, не давал времени на осознание ощущений, он двигался не слишком быстро, но каждый раз погружался в меня все глубже. И только когда член начал входить полностью, толчки ускорились. Я все еще спонтанно тянулась к губам и все еще не получала поцелуя, который меня отвлек бы от того, что происходит внутри.
— Подними ноги, обвей меня, — Андрей хрипел от возбуждения.
А сам даже на секунду не замедлился. Я выполнила и тотчас ощутила изменения. Это было почти больно, с каждым толчком внутри казалось, что он проникает слишком глубоко. Смотрела на его лицо, на пьяный взгляд и снова закрывала глаза, чтобы через секунду их открыть. Мои стоны переросли во вскрики, я не могла их сдержать. Удовольствие накрывало. Вихрь стал невыносимым, но он не был похож на приближение к оргазму, какой я испытывала раньше. Что-то более сильное, невыносимое до крика. Я понимала, что давно разбудила Костю, но не могла остановиться — готова была умолять, чтобы Андрей еще немного ускорился.
— Ты уже скоро? — Андрей вдруг замер и прошептал мне в ухо. — Тогда притормозим.
Я закусила губу, чтобы не выдать разочарованный стон. И он вдруг вышел из меня. Я неконтролируемо изогнулась, не в силах понять, зачем эта пытка.
— Еще немного, — проскулила почти жалобно.
— Нет, потерпи немного.
И он просто отодвинулся, переместился вниз. А потом резко подхватил меня за талию и приподнял. Перевернул на четвереньки, вынуждая смотреть на Костю. Тот, конечно, был свидетелем всего, что происходило и только оттого распалился донельзя. Рот приоткрыт от возбуждения, а ладонь скользит по напряженному органу. Он приподнялся, встал на колени передо мной, головка вся блестит от смазки. И я разомкнула губы, принимая член в рот. От перевозбуждения готова была делать что угодно, потому облизала головку и начала ритмично посасывать. Костя немного подался бедрами вперед и застонал.
Его возбуждение не давало остыть и мне, но хотелось еще большего. Андрей притом надавил на поясницу, заставляя сильнее выгнуться, но потом просто поглаживал талию, переходил на ягодицы, сильнее раздвигал колени, но я чувствовала касания только к разгоряченной коже и стонала в ожидании другого. Костя начал сам подаваться вперед, задавая ритм быстрее. Положил руку на сверху на горло, отчего я непроизвольно вытянула шею. Слишком глубоко, но он вряд ли мог остановиться.
— Зубы убери, расслабься, — подсказывал, не снижая темпа.
Я пыталась сосредоточиться на словах, но одновременно Андрей пристроился сзади и резко вошел. Член запульсировал во влагалище, напряженный, каменный, а руки сжались на бедрах, словно насаживая меня на себя. И опять толчки, возвращающие вихрь внутри. Наслаждение скручивало так сильно, что на глаза навернулись слезы. Но Костя тоже не останавливался, входя в рот. Скользко, пошло, он фактически трахал меня, врываясь резкими рыками. Меня брали оба, но в каком-то едином ритме. Брали с подчеркнутой дерзостью, удовлетворяя похоть, не желая останавливаться. И само это ощущение подрывало сильнее, чем остальное. Я не поймала момент срыва, уже летела из восприятия, а жар внутри все взрывался и не хотел отпускать. Меня прошибало чередой волн, но руки на бедрах держали крепко, не позволяя мне рухнуть на постель.
