– Да вы… вы просто больной! – не сдержалась я.
– Нет. Это называется «точно знаю, чего хочу», именно это мне всегда и помогало в жизни. И я давно думал о том, что мне нужна идеальная любовница, которая сможет быть и нижней, и раскованной, и скромной, на любой вариант наших фантазий. Хоть убей, но если бы тогда был не твой первый раз, то ты бы кончила, а ведь я почти не успел к тебе подстроиться. И я до сегодняшнего дня надеялся, что ты хотя бы в этом себе признаешься и дашь мне еще шанс. Но мой оптимизм не оправдался: ты предпочтешь замерзнуть на лавке, чем пойти со мной в ресторан. Будешь смеяться, но я всю неделю продумывал, как и что тебе сказать, чтобы ты наконец-то расслабилась и начала меня слушать.
– Подождите… как вы сказали, нижняя?
– Эм-м… – он вроде бы улыбнулся. – Очень послушная любовница. Иногда.
– А если я откажусь, то вы всерьез будете вредить моим родным и друзьям? И после этого я должна воспылать страстью?!
– Пока не должна. Оставь это дело мне. Так что, Юль? Я обещаю, что тебе понравится. Что через какой-нибудь месяц ты и представить себе не сможешь, как жила без таких впечатлений.
Я просто отключила вызов.
Что ж, в одном я не ошиблась – сегодня я не усну. А когда нашла в интернете, что означает «нижняя», то меня вообще затрясло от нервов. Неужели вот именно так все и будет? А ведь он в тот раз был бесконечно ласков, не бил, даже словом не унизил… но, кажется, этого ему недостаточно, он хочет сломать меня окончательно.
Глава 9
Не только Сергей Андреевич вычеркнул Криса из списка близких мне людей, я и сама его таковым считать перестала. Пусть с ним теперь старший брат возится, раз судьба такого родственничка подкинула. Но все равно я часто думала о нем – уже без романтических волнений. Дело было в другом: я сходила с ума от безысходности, от ощущения загнанности в угол, и мне жизненно необходимо было хоть с кем-то поговорить. Не зря же люди платят бешеные деньги за разговоры с психологами. На психологов я средств не имела, сестре или матери о подобном не расскажешь, однако я рисковала уже тем, что скоро совсем соображать перестану. Потому утром позвонила Наташке. К Маринке обращаться не спешила – у той все хорошо, что ездит на Майбахе, она не поймет. Наташа же проще и по характеру мне ближе, но даже ей непонятно какими словами объяснить.
Она приехала через пару часов. Только глянула на меня, нахмурилась, отложила пакет с какими-то булками и потащила в зал.
– Не пугай так, Юль. Что случилось?
И я рассказала – буквально все. Хотя сначала собиралась утаить некоторые позорные детали – о собственной тупости и о том, что мне все-таки пришлось переспать с этим негодяем. Просто начала, а дальше само понеслось, независимо от моих настроек. Наташкины глаза становились все круглее, а в итоге она просто головой качала, не зная, что сказать. Молча встала и направилась на кухню, чай заваривать. И минут через десять меня пригласила туда, словно это была ее квартира.
Я послушно прихлебывала, а покупные булки оказались свежими и немного поднимающими настроение. Наташка все это время будто с мыслями собиралась, потому и вернулась к главной теме:
– А может, зря ты Маринке рассказывать не хочешь. Папик ее – крутой бизнесмен, но давай уж честно – тоже от криминала недалекий. Если кто и в курсе из наших знакомых, как с такими общаться, то только она.
Я вздохнула:
– Вряд ли она в курсе, Наташ. В смысле, отец в ней души не чает и от подобных элементов держит подальше. Она точно так же, как мы, обо всей этой подоплеке знает на уровне слухов.
Наташа была вынуждена согласно кивнуть.
– Скорее всего. Но я ума не приложу, что посоветовать. Я ведь видела, он симпатичный.
– Более чем, – я ответила искренне. – И хитрый как сам черт. Умный, спокойный, своего не упускает… Знаешь, я ловлю себя на мысли, что мне даже льстит его внимание. Не знаю, как объяснить. Вот на таких спрос безразмерный – любую бери, хоть профессиональную шлюху, хоть светскую диву с пятью высшими образованиями и миллионами в кармане. А ему по какой-то причине я нужна. Это будто бы самооценку поднимает, мол, я лучше и шлюх, и элитных див. Понимаешь, как странно это звучит? И я одергиваю себя, напоминаю, что это ощущение ненормально. Нет никакой связи с моей самооценкой, Наташ! Ему просто приспичило и все, а остальные должны подстраиваться под его желания. Его, может, только мое сопротивление и привлекает? Привык, поди, что с остальными достаточно рукой махнуть в сторону кровати.
Подруга выглядела задумчивой и озвучивала все свои мысли:
– Может и так. В этом случае ему быстро надоест, как только сопротивления больше не станет. В чем тогда азарт? Ты очень красивая, но я уж скажу прямо – красивых девушек довольно много, да вон хотя бы Маринку нашу взять. Ты красивая, но по сравнению с той же Маринкой не такая уж и яркая, не одеваешься модно, да вообще никак себя не подчеркиваешь. То есть если дело только во внешности, то у него выбор предостаточный. А если в твоих отказах, то азарт пропадет сразу же, как только прекратятся отказы. Тогда-то он и увидит, что других красоток полно.
Я обо всем этом и сама думала, просто так четко не формулировала. И теперь показалось, что напрашивается какой-то единственный вывод:
– Подожди, Наташ, ты хочешь сказать, что я могу от него отделаться только одним способом – перестать отказывать? А ведь и правда, послушных и на все согласных девиц у него пруд пруди, я только этим от них отличаюсь…
Наташка развела руками:
– Идея такая напрашивается, это уж точно. Да и угрозы его игнорировать нельзя. Я понимаю, что тебя сейчас твое положение больше всего беспокоит, но он-то угрожает и мне, и остальным.
Теперь я немного пожалела об излишней откровенности – не надо было упоминать и про подруг в словах Сергея Андреевича, я просто добавила ненужных тревог. Она теперь не может не думать о том, что ее личное благополучие зависит от моих решений. Но обвинить ее в том, что заботится только о себе, я не могла – хорошо ее знала. Наташка вполне способна волноваться и за себя, и за всех втянутых. Однако я заверила:
– Не волнуйся, я в любом случае даже не рассматривала вариант, чтобы каким-то образом вас подставить. Мне просто хотелось душу излить.
– Я понимаю, – Наташа протянула руку и положила ее на мою в качестве поддержки. – Юль, давай тогда соберем все, что мы имеем. Он определенно не противный старый хрыч и понравился бы тебе, если бы вы познакомились в других обстоятельствах и ты не знала бы о роде его деятельности. Так?
– Так, – подтвердила я.
– Но тебя вымораживает его принуждение и его угрозы. Сложно подчиняться такому диктату, а он вцепился в тебя и отпускать не собирается. Так?
– Так. К чему ты клонишь?
Она слабо улыбнулась, продолжая:
– Но отцепится он от тебя только после того, как отключится инстинкт охотника. То есть не будет никакого сопротивления, а значит, и никакого азарта. Так?
