— Не сомневаюсь. Но, как вы помните, я погасил факел и спрятался. Уверен, никто из тех людей меня не заметил. Да они и сами полагали, что в такую мерзкую погоду вряд ли кто-нибудь будет шастать поблизости…
В этот момент, обогнув Капитолий, мы увидели Форум таким, каким он предстал предо мной накануне: белым и безмолвным. Лестница с трупом исчезла, остались только развалины Древнего Рима, укутанные в зимнее одеяло.
— А что ты думаешь о том обжигальщике?
— Капедиферро как раз допрашивал его. Оба стояли лицом ко мне, и из их слов я мог понять, что он живет где-то рядом и добывает мел. Из этого я заключил, что, вероятнее всего, он-то и обнаружил труп и известил власти.
— Действительно, это — объяснение его присутствия. Что ты еще услышал?
— Ничего полезного для нас… Потом к ним подошел Барбери, и все трое заговорили тише. Боюсь, что примет у нас маловато; не найти нам этого обжигальщика; помню только, что мужчина дородный, а вот лица не разглядел. Снег шел…
Мы спускались по крутому склону к развалинам, и мэтр опирался на мою руку, чтобы не поскользнуться. Я молчал, внимательно глядя под ноги, опасаясь оступиться. Неожиданно мэтр остановил меня: изо рта у него в такт тяжелому дыханию вылетали облачка пара. Глаза его блестели.
— Ошибаешься, Гвидо. Если этот обжигальщик — тот, кого мы ищем, мы найдем его, как если бы он сам пришел к нам!
В этот зимний час Форум был пуст.
Весной пастухи выводили пасти домашний скот среди останков разрушенных храмов и других руин: цитаделей, деревянных и каменных жилых домов, служивших укрытием для животных, жилищем для ремесленников. Славное прошлое Рима было предано забвению, память о нем искусственно разрушалась. Многочисленные стройки, постоянно возникавшие в городе, удваивали усердие обжигальщиков извести, и они растаскивали все, что могли пожрать их ненасытные печи, а затем сбывали свою продукцию для строительства какой-нибудь церкви или дворца. Работы по сооружению собора Святого Петра нанесли немалый урон древним развалинам: термы Диоклетиана и театр Марцелла превратились в огромные карьеры, бессовестно используемые архитекторами по указанию пап. Первым с энтузиазмом набросился на них Браманте: его даже прозвали «создателем развалин». И лишь после назначения Рафаэля уполномоченным по охране памятников античности власти наконец сообразили, какие неоценимые потери влечет за собой подобное пренебрежение стариной. Назначение состоялось летом 1515 года. И я склонен утверждать, что к нему имели касательство некоторые из описываемых здесь событий.
Как бы то ни было, сам Форум здорово пострадал от такого варварства. Когда мы с отцом ходили туда гулять, нам было тоскливо и стыдно. Колизей, когда-то величественный и заполненный кричащей толпой, выглядел теперь как жалкая развалина, заросшая сорняками. Стволы колонн, торчавшие и валявшиеся тут и там, напоминали отрубленные ноги исчезнувших великанов. Местами скапливались мусор и нечистоты, отвратительно воняли лужи с застоявшейся водой, а крики торговцев скотом отпугивали птиц.
Однако сегодня застывший на морозе и укрытый снегом, спрятавшим святотатственные следы человеческой глупости, Форум вновь обрел кое-что из былого достоинства. Достоинства кладбищенского…
— Здесь!
Оказавшись у подошвы холма, мэтр выпустил мою руку и потрусил к цепочке хорошо различимых следов, ведущих от колонны, к которой была приставлена лестница, к кампо Торрекьяно.
— Здесь был обжигальщик!
Хорошо было видно, что следы свежие, отчетливо отпечатавшиеся на снегу после снегопада.
— Почему вы так уверены? — спросил я.
— Потому что в моем возрасте уже знаешь человеческую натуру. Даже если капитан Барбери и взял с него слово молчать, он не смог запретить очевидцу вернуться на место преступления. Проснувшись сегодня утром, наш обжигальщик захотел удостовериться, что все это не было кошмарным сном. И, как я и предчувствовал, следы приведут к нему так же, как если бы он сам вел нас за руку!
Я должен был согласиться со справедливостью его рассуждений. Горя от нетерпения пообщаться с ремесленником, я собрался было идти по следам к кампо Торрекьяно, но Леонардо жестом остановил меня:
— Не спеши, Гвидо! Нужно сперва осмотреть место преступления!
Из внутреннего кармана меховой подкладки плаща он достал какую-то диковинную вещицу с голубенькими стеклышками и ловко водрузил ее на переносицу. Затем внимательно рассмотрел следы.
— Обжигальщик этот — славный малый, похоже, высокий и сильный. Расстояние между шагами дает мне основание думать, что возраст его ближе к моему, чем к твоему… Поищем еще что-нибудь…
Мы подошли к колонне, вокруг которой развертывалась эта трагедия. Но там не было других следов, кроме тех, что мы приписывали изготовителю извести. Остаток колонны, выбранной злоумышленником, был припорошен снегом, и в его высоте — около шести футов — не было ничего примечательного: нас окружали столбы и повыше.
Мэтр приступил к осмотру колонны; поскреб пальцем смерзшийся снег.
— Надо же… — пробормотал он.
Я не осмелился задать вопрос, догадавшись, что сейчас лучше помолчать. Потом Леонардо, присев на корточки у основания колонны, осторожно стал разгребать снег ладонью тонкими слоями, будто снимая шелуху с луковицы.
— Нет, крови не видно, — заключил он. — Не как в первый раз… Жертва, возможно, была удавлена или удушена. Или даже отравлена, кто знает… Об этом мы узнаем, когда увидим тело…
Он прервался.
— Помоги мне расчистить до основания.
Я тоже присел, и мы принялись разгребать снег вокруг колонны. Вскоре показалась земля; в одном месте виднелись две круглые ямки.
— Сюда-то он и вставил свою лестницу. Видимо, высоты для опоры ему не хватило, и он предпочел покрепче установить ее у основания. По твоим словам, длина лестницы была футов десять?
— Так мне показалось. Но шел снег, и было темновато…
— Понятно. Вопросов здесь больше, чем ответов…
Мэтр с задумчивым видом смотрел на заиндевевшую колонну.
— Если бы у меня сейчас была ветка или палка… Ладно! Тем хуже, придем еще раз. Ну что ж, Гвидо, навестим этого ниспосланного провидением свидетеля. Кто знает, может быть, он прольет свет на эту тайну.
Мы направились к кампо Торрекьяно, находившемуся в северной части Форума. Следы шагов вели к башне Миличе, возвышавшейся над базарной площадью императора Траяна. Монумент этот когда-то был крепостью семейства Арчьони, но в результате землетрясения верх башни обрушился, частично уменьшив символ могущества семьи. Надо сказать, что в предшествующие века знатные римские семьи постоянно оспаривали друг у друга этот квартал. Сперва Арчьони отстаивали свою крепость Миличе, затем Конти, которые возвели ниже ее уровня самую высокую башню Рима; были еще и Франджипани, перестроившие Колизей в неприступную цитадель. Там же стояла и большая триумфальная арка Форума, на три четверти уже ушедшая в землю, которую в свое время венчала башня с зубцами.
