— В чем дело? Тебе что, никто не может звонить с домашнего? — она постеснялась спросить прямо, один ли он живет, но из его ответа сразу стало бы ясно.
— То-то и оно, что звонить не должны… Только в чрезвычайных ситуациях… Извини, мне надо перезвонить, — он торопливо отошел в сторонку и принялся тыкать в кнопки своего мобильника.
«Скажите, пожалуйста, какой скрытный, — беззлобно подумала Люська, — как мои разговоры подслушивать — так он первый, а как сам посекретничать — так за километр отходит…»
Миша вернулся назад в некотором смятении. Она не стала лезть в душу с расспросами, что происходит, хотя ей, признаться, было немного любопытно.
После ужина все в той же гостинице «Турист» для студентов и ветеранов устроили какую-то развлекательную программу. Люську, да и остальных журналистов, конкурсы и викторины на тему Сталинградской битвы не очень заинтересовали. До поезда оставалось около двух часов свободного времени, поэтому Люська с Мишей украдкой отделились от своей компании и отправились гулять по этажам в поисках какого-нибудь бара. В ресторане, в силу присутствия несовершеннолетних из Москвы, спиртное нынешним вечером не предлагалось. Разговорившись с местным охранником, они узнали, что бар имеется на пятом этаже гостиницы.
Ну, конечно, «баром» это заведение можно было назвать, лишь включив всю силу своего воображения. Люська нашла, что это походило, скорее, на сельпо: прилавок, как в магазине, и три пластиковых стола в тесной — три на три метра — комнатушке, где кучковался народ. Какая там барная стойка — об этом даже мечтать не приходилось. Продавщица (язык не поворачивался назвать ее барменшей) была сердита и ворчливо покрикивала на посетителей:
— Но-но-но, не торопите меня, вас тут десять человек, И ВСЕМ ДАЙ!..
Потолкавшись у прилавка, как в старые добрые советские времена, Миша взял две бутылки пива и подсел к Люське за столик. Люська с подозрением оглядела поверхность дешевого красного стола — наподобие тех, что ставятся в летних уличных кафешках, а затем попыталась отыскать салфетки, чтобы вытереть мокрое пятно, но не нашла их. Видимо, за салфетками нужно было возвращаться обратно к «стойке» и снова толкаться, чтобы их получить. Люська отказалась от этой мысли.
— Экзотика, правда? — Миша кивнул на окружающую обстановку. — Я прямо снова ощутил себя в СССР… Именно в провинции особенно силен совковый дух, не находишь? Эх, каким счастьем было бы действительно жить в маленьком городке, где все друг друга знают, где до сих пор сохранился дух прежних времен…
— Ну, не скажи, — Люська покачала головой. — Я в таком городке родилась и жила очень долго, до семнадцати лет… Ничего хорошего, знаешь ли. В маленьких городах тесно. Мой, например, за пару часов можно весь исходить вдоль и поперек. За десять лет дорога в школу мне просто опротивела — ни капли не изменилась, все одно и то же. Захочешь изменить путь — а не получится, просто не на что менять. Из развлечений только концерты заезжих третьеразрядных «звезд» раз в год на день города, — она презрительно усмехнулась. — Если открывается новый магазин — значит, на его месте недавно закрылся другой. Последние десять лет город уже не расширяется, два детских парка, которые были раньше, теперь разрушены. Из всех развлечений доступны только телевизор и кому-то — компьютер. Интернет только по dial-up модему, считается дорогим удовольствием. Было открыто одно интернет-кафе — комнатка на три места на весь город, но не прижилось. Дискотеки для молодежи раз в неделю до одиннадцати ночи. Машиностроительный завод, швейная фабрика, молочный комбинат, мясной комбинат, хлебный. Филиал областного университета, в котором лекции читаются по конспектам… Когда я поступила в областной универ, то не видела там ни одного преподавателя, который бы читал, а не рассказывал свой предмет… Продолжать?
Миша слушал внимательно, даже сочувственно покивал в ответ.
— А Москва — это город огромных возможностей, — заговорила снова Люська. — В провинции можно получить размеренную жизнь, стабильность, но сделать такую карьеру, как в Москве, взлететь с самых низов до самых вершин, и наоборот, резко упасть, — это вряд ли…
— А я вот москвич, но не люблю Москву, — признался вдруг Миша. — Этот город не создан для жизни. Он для работы, вкалывания, но комфортно жить в нем не получается. Ощущение силикона во всех проявлениях. Это убивает любовь к городу, он без души. Питер — с душой город, хоть я его тоже не люблю, но Питер, по крайней мере, индивидуален. А Москва — это просто бездушный мегаполис. Муравейник с людьми, у которых задачи разные, а цель одна. БАБЛО! — он с отвращением поморщился. — Не деньги, а именно бабло. И приезжают сюда его «рубить» в большинстве своем пробивные и инициативные провинциалы, которые вытесняют раздобревших и снобистских москвичей. В этом, кстати, корень нелюбви многих москвичей к приезжим… Москва слишком большая, чтобы ее можно было любить. Кстати, ты знаешь, что даже по официальным данным соцопросов самыми «несчастливыми» городами России названы Москва и Питер?
— Счастье-несчастье не от места проживания зависят, — возразила Люська. — Я знаю семейную пару коренных москвичей, которая мечтала в Израиль эмигрировать. Он еврей, она русская. Так она мечтала даже больше мужа. Все рассказывала, как им в Москве, где человек человеку волк, плохо и как замечательно будет в Израиле, где человек человеку друг. Приехали в Израиль — опять все не так. Когда нет внутреннего ощущения счастья — так нигде хорошо не будет. Радоваться-то можно самым простым вещам. Как японцы или китайцы. Солнцу, птицам, цветку на поляне… Я вот себя везде счастливой чувствую. Даже в родном городе, несмотря на то, что там масса вещей и явлений приводила меня в бешенство и я очень рада была уехать. А в Москву я переехала… ну, скажем так, больше по личным обстоятельствам, чем по каким-то карьерным устремлениям.
— А в плане карьеры, значит, Москва тебе ничего не дала? — полувопросительно-полуутвердительно произнес Миша.
— Ну почему — ничего? Мне нравится заниматься тем, чем я сейчас занимаюсь. Нравится брать интервью, ездить на задания, встречаться с людьми… Люди моей профессии, я считаю, обязательно должны «пережить» Москву. Это как прививка: либо прижился, либо нет, но выиграл в любом случае. Москва дает ни с чем не сравнимый опыт. Я получаю этот опыт уже два года. Правда, того запала, с которым иные провинциалы едут «покорять столицу», у меня не было и нет. Но мне в Москве нравится. Очень…
— А мне нет… — вздохнул фотограф.
— Так почему бы тебе не переехать в провинцию? — полюбопытствовала Люська с иронией. — Раз уж Москва тебя так напрягает…
— Ну как же, я ведь сказал — бабло зарабатывать, — как-то невесело усмехнулся Миша.
— Зачем тебе «бабло»? Я имею в виду, тебе действительно нужны такие уж большие деньги? Для чего?
— Семью кормить, — вздохнул Миша. — У меня же мама и… Ника…
— Ника? — Люська вытаращила глаза. — Кто такая Ника?
— Такой. Это мой сын, — спокойно объяснил Миша.
— А… почему Ника? — растерянно спросила Люська, хотя спросить хотелось совсем другое.
