– Бедняжка осиротела! – горестно выдохнула коварная жена, садясь на кольцах змеиной части тела Ниламнага.
Что он, разумеется, почувствовал, хотя опять сделал вид, будто не замечает. Но как он мог не замечать движения этого упругого роскошного тела?! Да ещё и сидевшего на хвосте его?!
– Так что же?! – прошипел он мерзавке в лицо, нависая вдруг над нею.
– А дядя её замуж отдаёт, – хитро сощурившись, женщина обвила руками шею супруга, да прильнула к нему вся.
– Замуж? – наг поморщился. – Не за него?
– Её корыстный дядя, который единственный остался у неё, выдаёт бедняжку за троих братьев-музыкантов.
– За троих?! – глаза его в восторге расширились.
– За троих, мой драгоценный, – проворковала жена, потираясь щекою о его щёку. – И если свадьбе той ничего не помешает, то девушкой, которую избрал твой мерзкий враг, будут обладать трое других мужчин. Ну, не прелесть ли?
– Прреееелессссно… – восторженно и мечтательно прошипел её супруг.
– Я, кстати, видела её, – жена потёрлась о его грудь плечом. – Немного странная. Тихая. Она против воли нового главы семьи не пойдёт, – задумчиво ногу перекинула через змеиное тело супруга, разлёгшись уже в наглую на нём. – Но вот, если свадьбе той ничто не помешает…
– Я понял! – вскричал наг в восторге. – Если я отвлеку на бой его… о, если!..
Коварная жена пребольно шлёпнулась об пол, а супруг её воодушевлённый, уже в облике совсем человеческом, метнулся за трон, за своим любимым мечом.
И вихрем вылетел из залы, мускулистый, прекрасный и пьяняще обнажённый. Хотя, наверное, жёны или слуги, попавшиеся ему на пути, напомнят, что господин забыл одеться. Жёны точно напомнят, ибо не пристало показывать главную драгоценность мерзким человеческим женщинам. Жён тут хватает и так. Они не все умещаются на его просторном ложе, да и не каждую ночь он зовёт нескольких сразу, временами предпочитает уединяться лишь с одной. И с нею Ниламнаг часто-часто уединялся после свадьбы. До того, как она случайно встретила наглого асура среди гор. До того, как дёрнуло её с ним шутить. А ему вздумалось ей отвечать. Омерзительно умный собеседник – это опасно.
– Ну, погоди, изменник! – прошипела женщина насмешливо, поднимаясь. – От яда моего ты не уйдёшь!
Грациозно прошла к опустевшему ложу и опустилась на шкуру. В следующий миг на огромном камне, затянутом шкурой чудовища, которого в мире людей не водилось, разлеглась большая кобра. Голову она медленно положила на подлокотник, где недавно был локоть её супруга. И глаза мечтательно прищурила. Человеческая часть его тела теплее была. Особенно, когда он лежал тут в человеческом облике. Хотя холодное тело его любила она не меньше.
– Ну, погодииите… – насмешливо прошипела нагиня. – Погодите двое!
Правда, полежав немного, уже поднялась, будто человеческая женщина. Изящно прозвенев браслетами на запястьях и ногах, в свои покои метнулась. И вышла оттуда уже облачённая в прекрасное белое сари, прикрывавшее всё, чего не надобно демонстрировать посторонним. Ей срочно надо было ещё двух женщин навестить: из мира дэвов и мира людей…
Камень 21-ый
Спокойно поспать не удалось: день начался – и мир затопило множество звуков. И среди них отчётливо выделялась какая-то возня. Плеск воды. Рык оборвавшийся. И снова блаженная тишина. Если не считать всего остального мира, живого…
Вот только странное однообразное хрустение и шуршание опять вырвало меня из объятий сна. Чавканье. Кто-то блаженно трескал что-то сочное неподалёку.
А потом всё затряслось – и вопль, жуткий мужской вопль, едва не оглушил меня. Едва не упала. Чья-то сильная рука подхватила меня под спину, не дав упасть. Но вот… что там случилось?!
Испуганно распахнула глаза.
Меня держал на протянутой руке Мохан. И жених в ужасе смотрел куда-то вбок. Села. Голову повернула. И сама застыла в ужасе.
Берег был забросан ошмётками мяса, мелкими. Да обрывками чешуйчатой толстой шкуры. А поодаль, почти у воды… точнее, там, где вода была недавно и полоска обнажённого берега ещё не просохла. Там сидел Сибасур, скрестив ноги. Цепко держал пальцами с отросшими ногтями… сжимал… длинный крокодилий хвост! Лицо вымазано в крови и чешуе. И щёки заметно выступают, потому что рот забит. Но… кроме крокодильего хвоста у него ничего не было съедобного. Тьфу, разве кто-то будет жевать крокодилий хвост?
– Т-ты! – в ужасе выдохнул Мохан. Рука его вытянутая, правая, дрожала.
Я запоздало заметила возле асура желудок большой, разодранный, выпотрошенный, откуда были вытрясены, да разбросаны камни, рыбий скелет и ещё три полупереваренных рыбы. Да кишки. Брр…
Сибасур чуть прожевал крокодилье мясо. Потом сглотнул. Кажется, сразу всё, что у него во рту было.
– Т-ты… кто?! – мой жених от ужаса даже начал запинаться.
Рука когтистая оторвалась от хвоста и затолкнула что-то за спину. Мы успели заметить начало крокодильей пасти. Отрезанной. Или… отгрызенной?! Ага, и с заметной шишкой на конце верхней пасти. Он… хариала ест!
– Чё ты разорался? – проворчал демон.
Вид берега в останках и внутренностях растерзанного крокодила был ужасен. Ох, там поодаль туша животного валялась, странная. Облепленная чем-то полупрозрачным. Тьфу, вырванная вместе с куском желудка хищника.
– Ну… он сам сюда заплыл, – смущённо добавил асур, заметив отвращение на моём лице, когда увидела внутренности его добычи и с усилием заставила себя больше туда не смотреть. – Он просто мимо проползал, а мне страшно хотелось жрать.
– И… – Мохана передёрнуло. – И ты и нас бы сожрал так же спокойно, как и его? – нахмурился. – Или… или нас отложил? Вместо сладкого?!
– Я не ракшас! – возмущённо подскочил парнишка. Правда, лицо его перекосило от боли. Он хвост своей жертвы выронил, морщась, рану на бедре накрыл. Там из чуть подсохшей корки опять кровь заструилась, струёю густой.
Но… он всё-таки сумел выжить. Вот, кровь всю потерял, но часть её смогла восполниться.
Рванулась было к нему, но Мохан грубо цапнул меня за руки, не подпуская ближе к страшному существу.
– Да не ем я людей! – обиженно выдохнул Сибасур. – За кого вы меня вообще принимаете?!
– Люди крокодилов не едят. Тем более так, разодрав и сырьём, – проворчал музыкант.
– Ну… – асур смущённо пнул ногой хвост, тот дёрнулся, а у раненного лицо опять скривилось от боли. С шипеньем он плюхнулся обратно на берег. – Орёте тут! Пожрать спокойно не даёте! Можно подумать, хотел я его жрать! Он противный. Но мне надо подкрепиться, чтобы начала восполняться кровь.
– Только не говори… – расширились глаза молодого бинкара. – Что у тебя крови вообще не осталось!
– Это… – Сибасур смущённо почесал нос заострившимся когтём. Которого ночью у него явно не было. – А чего ты вообще ко мне прицепился?! – мрачно сощурился, пронзая юношу-человека гневным взглядом. – Вот у тебя невеста тут, полуголая. Лапай её дальше, пока братья не пришли и не отобрали. Чё ты мне-то поесть спокойно не даёшь? Я ж тебя даже не трогал! Уж молчу, что ты ни пожрать мне не принёс, ни за лекарем не помчался. Увидел, что я лежу тут, вроде мёртвый – и полез с нею обниматься. Очень хороший человек! Просто потрясающе благородный! Просто заслуживает того, чтобы учить меня, что есть дхарма, а что – адхарма! Я, видите ли, сам стараюсь как-то позаботиться о себе, ищу чего поесть, мучаюсь, гоняюсь тут за этими мерзкими тварями, допытываюсь, кто из них ест мёртвых, что бросают в реку, а кто не ест… Как будто мне легко было!
