– Если ты хочешь стать моей женщиной, то пойдём со мной? – вдруг серьёзно предложил молодой асур. – У меня нет жены. И ты старалась спасти мне жизнь, – криво усмехнулся, показав зубы неровные. – Даже при том, что я чудовище. Я готов защищать тебя. Даже всю мою жизнь. И от тебя мне не нужно ничего.
Локтём руки свободной лицо утёр, смахивая крокодилью кровь и кусочки мяса, чешую, к щеке приставшую.
– Я, правда, не обещаю, что всегда буду выглядеть прилично. Я всё-таки воин и от битв не откажусь. И ещё я охотник. Если я вернусь домой живой, то, вероятнее всего, именно с такою украшенной мордой, – когтём с руки свободной прошёлся по змеиным клыкам, шкрябая по ним под моей рукой, но не касаясь моей руки.
Робко посмотрела на него. Худой и узкоплечий, чуть ниже меня. Но в нём чувствовалась сила. В том, как он смеялся над врагами. Как стоял, едва живой, кровью истекая, но не показывая, что испытывает боль. Даже в том, как он спокойно оборонялся от Мохана. Мог бы, наверное, и сразу убить, тем более, что тот подло подкрадывался со спины. Кшатрий. Воин, который умеет сражаться благородно.
Молодой мужчина вдруг поднял взгляд внимательный на меня, добавил серьёзно:
– И ещё я обычно ем мясо. Но, впрочем, его я вполне могу есть сырым или готовить после охоты. Так что тебя разделывать и готовить тушки убитых не заставлю, – насмешливо прищурился. – Я же помню, что ты другим питаешься, – по серьге звякнул задумчиво. – Правда, если у нас будут дети, не уверен, что они смогут без мяса обойтись, – на когти свои посмотрел задумчиво. – Как и когда аукнется кровь предков – это загадка. У моих братьев и сестёр или ногти, или когти. Только я могу обращать свои. Хотя именно это спасало мою жизнь, не раз.
Мне вспомнился сон о крохотном ребёнке, когтями разрывающем живот умершей матери, чтобы вырваться наружу. Как зверь…
Едва смогла сколько-то скрыть ужас от жуткого воспоминания. Если смогла. Но Сибасур, впрочем, даже так смотрел на меня спокойно. Он принял свою звериную суть. И понимал, что других эта часть его может пугать. Хотя и рассердился страшно, что его посчитали возможным съесть людей, тем более, спящих и беззащитных. Зверь бы напал. Чудовище бы не пощадило. Какая-то часть Сибасура была выше чудовищ и зверей. Асур… полубог… или… или он не соврал? И у него ещё и примесь человечьей крови была?
Когтистая рука вдруг поднялась. На моих глазах когти втянулись, стали тоньше, светлее. Уже совсем рука человечья. Ладонь его затем осторожно легла на мою щёку. Робкое прикосновение. Или даже… нежное.
– Так ты хочешь, чтобы я тебя защищал? – тихо спросил кшатрий. Сейчас он не выглядел насмешливым или страшным. Будто простой человек, взволнованный.
Робко выдохнула:
– Ты… серьёзно?..
– Если ты хочешь стать моею женщиной и ложиться со мной, – серьёзно сказал Сибасур. – Мучить ту, которая защищала мою жизнь, я не посмею. Я не хочу, чтобы ты страдала. И насиловать тебя не хочу.
– Кизи!!! – взвыл отчаянно Мохан.
Сиб извернулся, рванул меня к себе. Нет, просто метнулся в сторону, наступая на горло Мохану. Тот отчаянно хрипел и извивался.
– Кизи, не смей! Не уходи!
– А твоего мнения не спрашивают, – мрачно сказал асур, удерживая его на земле.
Но, увидев мой взгляд напуганный, ступню сдвинул, давя уже не на горло, а на грудь у шеи.
– А его мы слегка утопим. Просто, чтобы не мешался. И вообще, если ж тебя похищать мне, то похищать по приличному надо, с боем.
– Кизи!!! – отчаянно прокричал Мохан. – Не уходи!!!
– Ишь какой! – ухмыльнулся Сиб. – А её вы отпускать не хотели!
Бинкар смущённый умолк.
– Но ты же видел её сразу, – продолжал бить его словами Сибасур. – Видел, что девушка не мечтает, чтобы вы трое имели её разом или по очереди. И ты – мне приятели мои из реки рассказали… они сначала мне обещали рыбы наловить, потом стали много интересного рассказывать, только чтобы их не трогал. И, особенно, яйца их, которые учуял на берегу, – асур усмехнулся, глядя сверху вниз на поверженного и совсем беспомощного сейчас человека.
Даже будучи тяжело раненным, Сибасур всё ещё был сильным. Или же хорошо притворялся, что сил на драку очередную у него ещё хватит. Или просто характер такой, покуда совсем из сил не выбьется, покуда совсем не будет умирать – бодриться и шутить?
Мой неожиданный защитник мрачно продолжил, холодно смотря на бинкара:
– Или ты будешь мне что-то там шипеть, что женщина… – покосился на меня. – То есть, девушка…
Отчаянно начала:
– Я…
Но он меня перебил, взмахнув когтистой рукой:
– Мне, правда, не важно, имел тебя кто-то из мужчин уже или не имел, – улыбнулся вдруг, странно и тепло, от улыбки лицо его стало совсем человеческим. И даже… красивым. – Я помню только то, что ты старалась спасти мою жизнь, – мрачно посмотрел на притихшего человека, отчаянно смотревшего на него: – Вот если по-хорошему… если по-доброму… она сама имеет право выбирать, кто заберёт её с собой? Ты её от братьев умыкнёшь или я?
И Мохан вдруг тихо ответил, шумно выдохнув:
– Пускай выбирает она.
– Именно, – бодро сказал Сиб. – Тем более, что тебе самому я выбирать не дам, – посмотрел уже на меня: – Так что ты выберешь, Кизи? Я или они?..
Застыла растерянно. Это было странно. Я и асур. И… и то, что кто-то вдруг предложил мне выбирать самой себе жениха и мужа. И… и то, что мне подарил возможность выбора именно этот дерзкий и странный юноша. Не человек. Он был единственным, кто мне предложил. То есть, Садхир спрашивал… но Садхир смирился с решением брата старшего и моего дяди. Он возмущаться их решением долго не стал, даже жалея меня. Даже видя моё нежеланье. А Сиб… Сиб почему-то спросил, чего хочу именно я.
– Брак Гандхарва, по взаимному согласию, – серьёзно продолжил кшатрий, смотря пристально на меня. – Но, если хочешь, можно устроить все эти церемонии. Если тебе это важно, – усмехнулся. – Хотя, в общем-то, это Ракшаса брак, если я тебя умыкнул.
– А ты вообще сам ракшас! – пробурчал Мохан, обиженный своим внезапным и долгим пленением.
Поморщившись, мой защитник внезапный проворчал:
– Я – асур.
– Т-ты… асур?! – выпучился на него потрясённый бинкар.
Кшатрий только улыбнулся, смотря на него сверху вниз. Да так улыбнулся, что человеческого юношу передёрнуло.
– Собачьи щенки смелее тебя, – с усмешкой добавил асур, любуясь переменой чувств, отразившихся на лице его соперника поверженного, потом, правда, спохватился спустя какое-то время: – Но, впрочем, речь не про тебя.
И на меня посмотрел уже. Но глаза его вполне человечьи на вид, только что смотревшие на поверженного Мохана, как-то жутко поблёскивая и хищно, теперь уже иначе смотрели, когда он повернулся ко мне. Тепло и…
