Берег вдруг стал чистым. Лишь только кое-где пятна крови мелкие остались от растерзанного хищника. Кровь высохшая раненого, где он шёл и где лежал, отчаянно борясь за жизнь со слабостью и смертью. А сам Сиб и останки крокодила исчезли совсем. Мохан шумно выдохнул. И я тяжело вздохнула.
Ушёл… насовсем. Понял, что я не спешу выбирать его – и ушёл. Да ещё и так спокойно ушёл. И не могу понять, меня это радует или огорчает? Но, впрочем, шанс стать женою только одного мужчины я потеряла.
– Значит, он умеет перемещаться быстрее ветра, – грустно сказал молодой музыкант. – И верно, хотел бы убить меня – и много возможностей имел. Но он меня пощадил.
– Он добрый, – улыбнулась, смотря ему в глаза.
– Это ты добрая, – усмехнулся Мохан. – Твоя душа чиста и прекрасна как цветок голубого лотоса. Ты даже в злобном демоне доброту увидела. И он вдруг мягче стал, околдованный благоуханием твоего аромата, очищенный светом твоей души. Или завороженный лишь её сиянием.
– Но… – смущённо опустила взгляд. – Ты чего? Не надо так! Я просто человек. Я – самая обычная.
– Нет, – твёрдо сказал младший жених.
Всё же робко взглянула на него, а он как-то странно улыбнулся, когда взгляды наши снова встретились.
– Та, которая пожалела даже жестокого демона, не может быть обычной, – тихо сказал Мохан.
– Но я… – опять смущённо потупилась. – Я… как бы ты ни считал… по доброте твоей… люди всегда будут считать меня осквернившей себя.
– Потому-то ты и подобна цветку лотоса, – серьёзно сказал юноша. – Он вырастает чистым и красивым из затхлого вонючего ила.
– Но… – совсем уже смутилась. – Перестань! Эти слова… эти слова надо обращать к царевнам или богиням. А я просто человек.
– Прости, но я не могу исполнить твою просьбу, – возразил молодой бинкар, с новою улыбкою смотря на меня. – Я сегодня нашёл голубой лотос. Редкий голубой лотос, чудо природы. Тот, что своею красотой способен смягчить даже сердце жестокого демона. Ты требуешь, чтобы я был спокойным? Но как я могу справиться со своим восхищением? Ты – первый голубой лотос, который я смог увидеть. Ты – самый редкий из всех лотосов. Как я могу быть спокойным? Почему я должен быть спокойным? Я очарован благоуханьем голубого лотоса.
И вдруг опустившись передо мною, коснулся моих стоп. Напугано отступила. Зачем он касается моих стоп?! Он не должен касаться моих стоп! Особенно, если станет моим мужем!
– Богиня… та, что спустилась в грешный мир людей. Та, что вдруг явилась предо мной. Могу я попросить твоего благословения? – юноша голову поднял, с надеждой заглянул мне в глаза. – Ты можешь дать мне шанс? Дать мне немного времени? Я постараюсь стать другим! Я так хочу, чтобы ты сама стала стремиться ко мне! Чтобы ты смогла восхищаться мною сама. Я… ты можешь дать мне хотя бы попытаться? – головой сердито мотнул. – Нет, я правда хочу стать другим!
Да что это вдруг на Мохана нашло? Вот, и смотрит на меня как-то странно. Глаза горят у него.
Но, впрочем, это странное мгновение, которое мы смотрели друг на друга, было разрушено.
– Вы… вы… – грозно рявкнули сверху.
Мы головы подняли.
У края склона появился разъярённый Поллав. А за ним, через несколько ударов сердца, возник Садхир. Поллав тоже где-то тюрбан потерял. И оба жениха выглядели усталыми. Тоже меня всю ночь искали?
Мохан торопливо поднялся, меня заграждая от них.
Поллав спрыгнул на ближайший камень. И быстро спустился. Мы с Моханом замерли, напуганные, перед ним. Но бинкар всё ещё старался закрыть меня собою. Понимал, что старший брат может пустить кулаки в ход, сердитый. А он страшно сердитым был, когда нас нашёл.
– Позорить нас вздумали?! – проорал Поллав, замахнулся.
Но младший брат оттолкнул меня в сторону. И удар получил сам. И ещё несколько ударов принял на себя.
– Не бей его! – взмолилась я, падая на колени. – Это я…
– Не трогай её! – прошипел Мохан сквозь стиснутые зубы, продолжая решительно стоять между старшим братом и мной. – Её итак Яш страшно избил.
– Вы вообще думаете? Или нечем?! – разгневанный мужчина шумно выдохнул сквозь нос. – Сегодня день перед началом свадебных ритуалов. А вы уже сбежали куда-то, – с ненавистью сощурился, схватил брата за плечо, так сжав, что у юноши лицо перекосило.
Но он рукой, не глядя, меня опять подвинул. Чтоб за собою спрятать. Мол, не лезь.
– Не терпится тебе?! – с яростью выдохнул старший.
Робко вмешалась:
– Мы раненого спасали.
– А ты вообще заткнись! – рявкнул на меня Поллав. – Распутная девка!
Руку занёс. Бросился к нам по камням Садхир напуганный.
Но пальцы Поллава до моих волос не дошли. По локтю Мохана рубанули, так что тот от боли руку, прикрывавшую меня, уронил. Но вовремя запястье старшего жениха остановилось, прикоснувшись к лезвию закруглённого меча.
– Не трогай её! – прошипел Сиб, как-то незаметно выросший у мужчины за спиной.
– И ты тут?! – Поллав мрачно взглянул на него, поспешно руку убирая от меча.
– И я тут! – асур гневно сощурился.
Камень 23-ий
Он уже лицо и штаны хорошо вымыл. Вот, мокрый был с головы до ног, даже с волос вода стекала. Но даже теперь, отмывшийся от крови и ошмётков шкуры хариала, смотрелся жутко. Даже при том, что смотрел сейчас человеческими глазами. Просто… что-то было жуткое в его взгляде. Очень. Но Поллаву, впрочем, было всё равно.
– Что ты тут делаешь, отродье шакала?!
И вовремя успел уклониться от меча. Я и подскочивший Садхир вцепились в запястья разгневанного кшатрия. Тот сразу отшвырнул Садхира – тот пролетел далеко по берегу, хотя ростом и в плечах, и по весу Садхир превышал его. А на меня Сибасур только сердито взглянул. Но пальцы не столкнул мои со своей руки.
Проворчал только:
– Не лезь, сестра!
– Кто?! – выдохнули я, Поллав и Мохан потрясённо.
А воин произнёс спокойно и медленно, чтобы каждое слов звучало отчётливо:
– В моём роду ту, которая защищала мою жизнь, ту, которая наносила мне на лоб кровавый тилак, зовут своей сестрой.
Но… а недавно женою звал стать его. Но, видя, что я как-то долго не могу решиться уйти с ним, спокойно ушёл, приняв мой выбор, правильно истолковав моё промедление тем, что не было в сердце моём большого желания уйти именно с ним. Но… надо же! Даже после того, как я не приняла его предложения, Сибасур всё равно кинулся защищать меня! Только…
– Ты… – выдохнула я растерянно, потом уже сердито пальцы убрала и отступила, сердито глядя на него. – Ты обманул меня! Нарочно просил нанести тебе на лоб тилак из твоей крови?!
– Таков обряд, – проворчал он. – Ты спасала мне жизнь. Глупо, когда сил у меня почти уже не было, но спасала. Плакала, когда я умирал. Не хватало только пары деталей, чтобы я мог при своих назвать тебя моею младшей сестрой, – грустно усмехнулся. – Да и… ты же не хочешь иных отношений между нами?
