— Издательский дом! — перебила Элиза, и глаза ее загорелись интересом.
— Причем известный своей проницательностью, — продолжал мистер Эшфорд, — и приверженностью широкому диапазону тем.
Я услышала, как колотится мое сердце.
Но несомненно, это не значит… Военной библиотеке и дела быть не может до…
— Ваш роман понравился, — сообщил мистер Эшфорд, — и его обещали опубликовать.
Я глядела на него в безмолвном изумлении.
Вы серьезно? — вскричала Элиза. — Генри, это правда?
— Каждое слово, моя дорогая.
— Джейн! — воскликнула Кассандра, касаясь моей руки. — Это замечательно!
— Ну? Тебе нечего сказать, любезная сестрица? — засмеялся Генри. — Ни остроумного замечания? Ни забавного наблюдения? Ты что, язык проглотила?
Я не могла говорить. Я купалась в теплоте взоров, обращенных на меня, и взоры эти светились любовью и гордостью. Жаркая волна затопила мое тело, и слезы навернулись на глаза. Я внезапно поняла, что грезила об этом миге едва ли не всю жизнь. Я мечтала о нем, не зная, достижим ли он вообще, с тоской куда более глубокой и отчаянной, чем представляла раньше. И потому подлинное значение случившегося невозможно было осознать за такой короткий промежуток времени.
— Поздравляю, мисс Джейн Остин, — произнес мистер Эшфорд, чокаясь со мной бокалом, и остальные последовали его примеру. — Вы станете признанной романисткой.
— Вы понимаете, что это значит? — сказала я позже, когда мы с мистером Эшфордом ненадолго остались наедине и я от всей души поблагодарила его за усилия, предпринятые в поисках издателя.
— Что сотни или даже тысячи людей наконец насладятся вашей работой? — ответил мистер Эшфорд с теплой улыбкой.
Он сидел подле меня на диване, и его рука уютно покоилась рядом с моей.
— Более того!
От волнения я была близка к обмороку, хотя не знаю, что послужило тому виной — новость о предстоящей публикации или близость мистера Эшфорда.
— Я хочу сказать, впервые в жизни я заработаю свои деньги. Смогу внести вклад в доход семьи, купить подарки, немного попутешествовать без угрызений совести и больше отдать на благотворительность. И возможно, когда-нибудь, буде мне улыбнется удача продать и другие книги, я смогу сама себя содержать, если потребуется.
[52]
— Не потребуется, моя дорогая, — сказал мистер Эшфорд.
Он заключил меня в объятия и нежно поцеловал.
В этот миг дверь гостиной распахнулась. Мы едва отпрянули друг от друга, как влетела Мари, служанка-француженка, и лицо ее было белым от тревоги.
— Месье Эшфорд, прошу прощения, но у двери джентльмен спрашивает вас, а входить не хочет. По-моему, он очень взволнован.
Мы поспешили по коридору и увидели слугу мистера Эшфорда, Джона, который ждал в прихожей.
— Мистер Эшфорд, сэр, — произнес Джон, кланяясь и немного задыхаясь.
Его шляпа съехала набок, щеки раскраснелись, а волосы растрепал ветер, словно он скакал сюда во весь опор. Я заметила и лошадь, привязанную у дома.
— Джон! Что стряслось? — спросил мистер Эшфорд.
— Прошу прощения, сэр. Извините, что беспокою вас, сэр. Но меня безотлагательно послал за вами ваш батюшка, сэр.
— Мой батюшка? — удивленно переспросил мистер Эшфорд.
— Да, сэр. Он прибыл в город, сэр, сегодня днем. И он требует, чтобы вы немедленно явились домой, сэр.
— Спасибо, Джон. Я сейчас же еду.
— Прекрасно, сэр.
Джон вернулся к лошади и рысью умчался по улице. Мистер Эшфорд в волнении обернулся ко мне.
— Простите, Джейн. Мой батюшка…
— Да, да! Вы должны тотчас отправиться к нему.
— Да, должен. — Он взял мои руки в свои. — Я поговорю с ним сегодня же вечером. И завтра мы сможем наконец объявить о нашей помолвке.
Притянув меня к себе, он вновь поцеловал меня.
— Я люблю вас, Джейн.
И с этими словами он уехал.
На следующее утро пришли юридические документы, содержавшие подробности издательского договора между мной и Томасом Эджертоном из Военной библиотеки, джентльменом, с которым мне еще предстояло познакомиться. После завтрака я сидела и изучала договор вместе с Генри.
— Мистер Эшфорд, похоже, замечательный человек, — неожиданно сказал брат. — И из прекрасной семьи.
— О да!
— Вы провели немало времени вместе.
— Да, провели.
По лицу Генри я поняла, что он надеется на большую откровенность с моей стороны, и огорчилась, что вынуждена его разочаровать. Однако я знала, что разочарование продлится недолго.
— Мы друзья, Генри, — со скромной улыбкой ответила я. — Большего я пока не могу сказать.
— Друзья, — понимающе кивнул он. — Ну конечно.
Я вновь обратилась к документу и абзацу, который сочла загадочным.
— Генри, что это значит? «Публикация за счет автора, оценочная стоимость — двести фунтов».
— Это значит, что мистер Эджертон хочет издать твою книгу, но опасается убытков. А потому потребовал, чтобы автор покрыл все издержки, в том числе расходы на рекламу и распространение. Взамен тебе позволено сохранить за собой авторские права.
Я ахнула от ужаса.
— Почему мне никто не сказал? Я не могу заплатить такую сумму! Две сотни фунтов! Это немыслимо!
— Незачем волноваться, Джейн. Обо всем уже позаботились.
Я с пониманием уставилась на него и покачала головой.
— Генри, это огромные деньги. Я не могу позволить тебе финансировать издание моей книги.
— Я не финансирую его, — ответил Генри, — хотя мне очень хотелось бы. Эту помощь оказал другой человек.
— Кто же? — пораженно осведомилась я, хотя знала ответ еще до того, как он прозвучал.
— Твой друг, мистер Эшфорд.
— Что, если книга не будет иметь успеха? — беспокоилась я в тот день, сидя с иголкой и ниткой и штопая прореху на одном из платьев.
— Она будет иметь успех, дорогая, — ответила Кассандра.
