Неугомонная Прыгушка первая начала вылизывать свои раны. Добравшись до глубокой царапины на хвосте, она сердито покосилась на черную Марту.
— Твоя работа! — прорычала она, скаля зубы.
Огромная Марта покорно кивнула, потом встала и перелегла поближе к Дейзи.
Счастливчик внимательно осмотрел их временное укрытие. Приходилось признать, что кроме нависающей зазубренной крыши, в этом месте не было ничего хорошего. Спать на мокром песке неудобно, в лес на охоту отсюда не набегаешься, а крутой спуск и вовсе грозил собакам увечьями.
— Путешествие было очень тяжелым, но теперь мы можем отдохнуть, — вслух сказала Лапочка, утаптывая лапами песок.
— Ага, как же! — огрызнулась Прыгушка, злобно косясь на Собачек-на-поводочке. — Отдохнешь тут в сырости! И вообще, в такое тяжелое время нужно поскорее избавиться от обузы! — Она повернулась и в упор посмотрела на Нытика и Солнышко, жавшихся друг к дружке. — Зачем нам эти два ходячих недоразумения? На охоте от них никакого проку, не говоря уже о драке! Давайте их прогоним!
— Стая никогда не бросает своих, — повысила голос Лапочка. — В хорошей стае каждая собака полезна, для каждого найдется дело по силам.
— Вот именно! — поддержала ее Кусака. — Не все должны охотиться или драться. Солнышко и Нытик могут стать ушами и глазами стаи.
— У Солнышко замечательный нюх, — заступился за свою подругу по стае Микки. — Из нее выйдет отличная патрульная собака, вот увидите! Она раньше всех чует опасность.
— Правильно, — согласилась Лапочка. — Они могут стеречь лагерь, когда другие собаки отправятся выполнять свои обязанности.
Но Прыгушке будто колючка под хвост попала. Громко фыркнув, она резко повернула голову и щелкнула зубами на Нытика, который с жалобным визгом откатился в сторону, зажав хвост между лапами.
В отличие от Нытика, Солнышко не собиралась молча сносить оскорбления. Вскочив с песка, она распушила свою свалявшуюся шерстку и грозно посмотрела на Прыгушку.
— Ой-ой, кто это тут обуза? — визгливо протявкала она. — Ты сама обуза, глупая болтушка-Прыгушка! Языком болтать ты мастерица, да только — ой-ой! — что-то я не видела, чтобы ты так же храбро дралась с лисами! Ты только лаяла да шум поднимала, а когда до дела дошло, то — ой…
Похоже, Прыгушка только того и дожидалась.
— Да как ты смеешь так со мной разговаривать, бессмыслица! — взорвалась она, бросаясь на Солнышко.
Лапочка вскочила и встала между ними.
— Хватит! Немедленно закройте пасти — обе! — рявкнула она.
Прыгушка послушно отбежала, опустив голову.
— П-прости, — пробурчала она, не смея оспорить приказ заместительницы Альфы. Но счастливчик видел, что шерсть на Прыгушкином загривке все равно стоит дыбом, а глаза мечут молнии.
И тут из густой тени под скалой вышел Альфа. Приблизившись к съежившейся в комок Прыгушке, он угрожающе оскалил клыки.
— Ссоры? — прорычал он, щуря желтые глаза. Прыгушка затряслась как лист. — Бессмысленные ссоры?
Прыгушка замотала головой, униженно распластавшись на животе. Альфа презрительно взмахнул хвостом и отошел.
Счастливчик разинул пасть, пораженный чудесным преображением полуволка.
«Он снова стал Альфой! — недоверчиво подумал он. — Как будто ничего не было!»
Ободренная поддержкой Альфы, Солнышко уже собралась радостно заойкать, но поймала взгляд Прыгушки и прикусила язык.
Прыгушка смотрела не на нее, а куда-то в сторону.
— Куда это он уползает? — оглушительно залаяла она.
Все собаки разом повернулись и увидели Нытика, тихонько крадущегося из лагеря. Услышав окрик Прыгушки, он испуганно подпрыгнул и замер, втянув голову в плечи.
— Удрать решил, да? — зашлась в лае Прыгушка, наконец-то нашедшая, на кого можно безнаказанно излить свое накопившееся раздражение. — Трус! Бросаешь стаю в трудное время!
— Трус! Трус! — хором залаяла стая. — Трус!
«Страх и усталость очень легко превращаются в гнев», — подумал Счастливчик, глядя на разбушевавшихся собак.
Бруно первый перестал лаять и, подскочив к трясущемуся Нытику, цапнул его за бок. Цапнул неглубоко и несильно, но Нытик заверещал так пронзительно, будто его убивают, и бросился к скале. Здесь он прижался к камням и затрясся всем телом, щелкая зубами.
— Что на тебя нашло? — рявкнула Белла на Бруно, который бросился к визжащему псу. — Прекрати!
Бруно мгновенно остановился и попятился назад.
Счастливчик почувствовал подступающее отчаяние. В такое тяжелое время, когда воздух все еще дрожал от недавнего воя, а вдалеке стоял черный дым, собаки не нашли ничего лучше, как бросаться друг на друга! И это после того, как они чудом унесли лапы из старого лагеря!
Только Хромой не принимал участия в общем скандале, он обессиленно лежал на песке, боясь потревожить покалеченную лапу. Счастливчик увидел, как Стрела подошла к Лапочке и что-то шепнула ей на ухо. Слов Счастливчик не расслышал, зато увидел, что обе собаки не на шутку встревожены, а Лапочка несколько раз настороженно посмотрела в его сторону. Счастливчик склонил голову набок.
«Что там происходит? Неужели Лапочка все еще сердится на меня за то, что я помогал Собачкам-на-поводочке?»
Луна вылизывала щенков, жадно сосущих ее живот, а Порох стоял рядом, следя, чтобы распаленные лаем собаки не подскочили ближе и не наступили на его детей. Наконец, в свару вмешался Альфа.
— Молчать, все! — рявкнул он. — Расскулились, как дворовые шавки! Мне надоели ваши вопли!
Его грубый окрик был обращен прежде всего Бруно и нескольким другим, наиболее горластым собакам, но Порох почему-то тоже вздыбил загривок.
Грозный рык Альфы так напугал Носишку, что она затряслась и запищала, бросив материнский сосок. Оба щенка перестали есть и заскулили, несмотря на все увещевания Луны. Измученная собака подняла глаза на Пороха.
Счастливчик увидел, как они безмолвно переглянулись, потом Порох решительно подошел к Альфе.
— Полегче! — буркнул он. — Ты щенков перепугал, они есть перестали!
Полуволк резко повернул голову и впился взглядом в Пороха. Но коренастый бурый пес не дрогнул, он только шире расставил лапы и напряг загривок, давая понять, что готов принять любой вызов.
В животе у Счастливчика похолодело. Вот это было уже по-настоящему опасно. Открытое столкновение Альфы с членом стаи — тем более, таким сильным и пользующимся уважением, как Порох — грозило окончательно подорвать порядок.
Тогда стаю начнут раздирать драки, ссоры, кровавые столкновения всех со всеми.
Несколько мгновений Альфа и Порох молча стояли друг перед другом, а остальные в испуганной тишине смотрели на них.
Порох сдался первым. Он отвел глаза и опустил голову. Альфа грозно зарычал — и Порох покорно попятился. Это была окончательная капитуляция.
