– Раз в год такое и случается, – заговорила Степанида монотонным замогильным голосом. Ее слова долетали до меня словно издалека. – Выходит лесной дух из чащи, чтобы завладеть невинной душой, обогатиться новой силой. Он может принимать разные обличья. Твой вон стал парнем, потому что именно такого ты хотела видеть, любить… Выпил он твою душу до дна, несчастная… – Степанида уронила голову на стол и несколько раз ударилась об него любом. – Что же ты наделала, девонька? – запричитала она. – Никто теперь не в силах тебе помочь.
– И что теперь будет? – с дрожью в голосе спросила я. Она говорила так убедительно, что, кажется, я поверила.
– Умрешь ты! – пригвоздила она меня этими словами к стулу. – Не сразу. Сначала по крупицам выйдет из тебя вся душа. Физические страдания ничто, по сравнению с теми душевными муками, что ты будешь испытывать. Отныне радость для тебя умерла навсегда, а постепенно померкнут и все краски жизни. А вот когда ты станешь совсем пустой, то и тело тебе станет ни к чему.
Я словно смотрела плохое кино – не могла поверить, что все это происходит со мной, что слова Степаниды относятся ко мне. Такого просто не может быть! Сейчас она снова закаркает и скажет, что пошутила. А потом напоит меня своей противной настойкой и отпустит восвояси.
– Я могу лишь поддержать твои силы на какое-то время, но это лишь продлит твою агонию, – горестно, как обычная старушка, вздохнула Степанида.
– Но что же мне делать? – еле выдавила я из себя, так мне стало плохо.
– А уже ничего. Даже если будешь днями напролет прочесывать лес, не найдешь своего Булата. Не покажется он теперь тебе. И от тебя он уже получил все, что хотел.
Степанида вышла из комнаты, громко шаркая ногами. Я сидела и понимала, что в голове совершенно пусто, а в сердце поселилась вселенская печаль. Неужели все это правда?
Из дома знахарки я выходила с увесистым холщовым мешочком в руках и маской смертника на лице. В мешке был ценнейший, как сказала старуха, сбор трав. Заваривать его нужно по щепотке в день. Сколько шепотом в мешке, столько я еще и протяну дней.
Глава 7
– Ну что? – подлетела ко мне Арина. – Что она сказала?
– Ничего, – только и смогла ответить.
– Как ничего? – взяла меня под руку Катя. – А это что у тебя? – она указала на мешок, который я прижимала к себе, как священную реликвию.
– Сколько-то дней моей жизни. Или недель, или месяцев… Не знаю.
Какое-то время мы шли молча. Чувствовала я себя более или менее сносно. Если не считать полнейшего отупения и опустошения в душе.
– Ладно, – махнула рукой Арина. – Сейчас придем, и все расскажешь.
Дома Катя повела нас на мансарду, где нам никто не помешает, как объяснила она. В этой треугольной комнате с маленьким окошком до сих пор хранились ее игрушки, кукольные домики…
– В детстве я тут проводила дни напролет, – она любовно смахнула пыль с подоконника. – Эх, вернуть бы сейчас то время.
Неплохо было бы, мелькнула в моей голове мысль. Никаких тебе Булатов и Костиков. Ни переживаний, ни расставаний с собственной душой.
Меня усадили в старое, но мягкое и удобное кресло. Девочки устроились по бокам от меня на маленьких стульчиках.
– А теперь рассказывай, – велела Арина и, судя по тону, никаких возражений она не примет. Как и отмолчаться не даст.
Но я уже и сама решила поделиться с ними своим горем, потому что боялась с ним оставаться один на один.
Рассказ мой не занял много времени. Уже через пять минут я равнодушно наблюдала, как Катя размазывает слезы по лицу и громко всхлипывает, а Арина сосредоточенно хмурит брови и кусает губы.
– Ну уж нет! Так мы этого дела не оставим, – вскочила Арина и заметалась по мансарде, едва не касаясь головой потолка. – Завтра мы, Мира, едем в город. А там… Там дальше решим, что делать. Но умереть я тебе не дам.
Ну вот. Значит, и она поверила.
– Я поеду с вами, – откликнулась Катя. Энтузиазм Арины передался и ей. – Да и практика через неделю начинается.
– Девочки, – посмотрела на них, очень хотелось верить, что с мольбой в глазах. – А давайте сегодня вечером прогуляемся в лес.
– Зачем? – снова нахмурилась Арина. – Уж не Булата ли твоего искать? – с угрозой добавила она. И я себе на минуту представила, что мы его встретили, и что ему закатила Арина. Даже слабая улыбка появилась на губах.
– Ну, Арин, давай сходим, – предупредила новый взрыв гнева подруги Катя. – Хоть сосновым воздухом подышим, да земляники соберем. Мама только спасибо скажет.
Когда спала полуденная жара, мы втроем отправились в лес. У каждой в руках было по корзинке – под землянику. Микстура бабки Степаниды действовала, и физически чувствовала я себя хорошо. Только вот ни радости в душе, ни предвкушения чего-то не осталось.
Мы медленно брели по лесу, почти не разговаривая. Так изредка Катя показывала на какой-нибудь цветок и рассказывала про него что-то, наверное, интересное. Но в моей душе ее истории не находили отклика. Корзинки наши постепенно наполнялись земляникой. Часто Катя заставляла нас опускаться прямо на траву, чтобы передохнуть. Догадывалась, что делается это исключительно ради меня. Я и правда, уставала очень быстро, дыхание сбивалось, и кружилась голова, когда наклонялась за ягодой.
Во время одного из таких привалов лес прорезал мой крик:
– Смотрите!
Я показывала на дерево, на суку которого висел лоскут красной ткани. Я даже встала, подошла к дереву и потрогала его. Ну, точно, он.
– Мира, что с тобой?
– Девочки, – повернулась я к ним. – Ничего мне не приснилось и не привиделось.
Последние несколько часов Арина мне старательно внушала эту мысль, и я уже даже начинала с ней свыкаться.
– Эту косынку я нашла в траве, в Булат привязал к дереву.
Я вспомнила, как впервые его рука прикоснулась к моей, и по телу пробежала дрожь возбуждения. Как же я хотела ощутить это снова.
– Уверена? – прищурилась Арина.
– Как в том, что меня зовут Пальмира, – кивнула я, отвязывая косынку и кладя ее в корзину. Ее я решила сохранить на память о самых волшебных минутах в моей жизни.
– А потом он повел меня к цветку папоротника.
– Проклятый цветок, – буркнула Арина.
– Тогда уж проклятый, – вторила ей Катя.
По их лицам я видела, что они, наконец-то, поверили мне, а заодно и знахарке. Потому что до этого даже Катя, с ее суеверными убеждениями, склонялась к мысли, что Степанида шарлатанка и наговорила мне какой-то ерунды.
– Это ничего не меняет, – уверенно заговорила Арина. – Есть ведьмы и посильнее вашей, – она взглянула на Катю так, словно та была виновата во всех наших бедах. – Вот вернемся в город, и я разыщу самую лучшую из них. Она тебя обязательно вылечит.
