Когда вернулась Катя, мы уже мирно беседовали, разбирая сумки и складывая вещи в отведенные нам ящики комода.
Дождь зарядил на целый день и только и делал, что усиливался. За окном уже разыгралась настоящая стихия. Сквозь стекло ничего не было видно за потоками воды. Катина мама и слышать ничего не хотела о походе к знахарке.
– Не убежит она от вас никуда. А в такую погоду из дома не пущу. Завтра пойдете, если просохнет, – говорила она.
Но я бы непременно пошла, невзирая на ее запреты. Только состояние мое оставляло желать лучшего. После обеда, когда я даже ложку не смогла держать, меня уложили в постель. Катина мама приготовила витаминную настойку из сбора трав и ягод. Мы все сидели в комнате. Вернее, сидели они, а я лежала. И лица у них были такие скорбные, словно доживала я последние минуты. А может, я на самом деле умираю, прострелила мозг мысль. И все будет напрасно. Узнает ли Булат о моей смерти? Или лишит себя жизни напрасно? Вряд ли я уже успею его спасти.
– А батюшки, кто это?! – подскочила Катина мама, когда во входную дверь громко застучали. – Кто ж в такую погоду пожаловал?
Она поспешила в сени, а мы только и могли переглядываться друг с другом и строить догадки.
Дверь в комнату распахнулась и вошел кто-то в длинном плаще и капюшоне, скрывающим почти все лицо. Лишь по морщинистой руке, удерживающей кривую палку, я догадалась, что пожаловала Степанида. И как же я ей обрадовалась в тот момент. Снова появилась надежда, что продлит она еще хоть немного мои денечки.
– Сидите тут и ждете ее смерти? – прогремела она, откидывая капюшон. – Тоже мне, подруги называется. Да вы ее первым делом, на руках должны были ко мне снести. Ладно, я не гордая – сама с удовольствием прогулялась.
Прямо скажем, удовольствие сомнительное. Но нам ведьму не понять. Может ливень и есть ее самая настоящая стихия. А я так и вовсе боялась грозы. Мне казалось, что в меня обязательно ударит молния и убьет на месте.
– Оставьте нас одних, – обратилась Степанида к девчонкам и маме Кати, что стояла в дверях с несчастным видом.
Катя с Ариной даже не пикнули – засеменили к выходу. Мне кажется, они даже обрадовались возможности не видеть меня какое-то время.
– Не спрашиваю, как ты себя чувствуешь. И так вижу, – проворчала Степанида, копаясь в полах плаща и доставая пузырьки. – И зачем пожаловала ко мне, знаю. Но сначала я верну тебе хотя бы часть сил, а то ты и говорить не можешь толком.
Она принялась капать в чашку из всех пузырьков, безостановочно что-то шепча. Я глазам своим не поверила, когда увидела над чашкой дымок. Реакция что ли химическая там происходит? Чем она меня напоить решила?
А на последнем заклинании, когда Степанида подняла руки вверх и что-то громко выкрикнула, я и вовсе расслышала хлопок, и из чашки повалил густой дым. Впрочем, через секунду от него не осталось и следа.
– Пей, – протянула она мне чашку. – Сразу легче станет. Силы зелья хватит на несколько дней. Только мощное оно такое, что принимать его можно единожды за всю жизнь.
Я даже спорить не стала, так мне хотелось снова почувствовать себя сильной, живой. Жидкость была мучительно горькой, но я ее мужественно глотала, ощущая как с каждым глотком оживают мышцы, разум. Я даже видеть и слышать все стала намного яснее.
– Сейчас с тобой делятся силой четыре стихии – огонь, вода, ветер и земля. Десять дней они будут жить в тебе, даруя тебе красоту, цепкость ума, и невероятную волю, – рассказывала мне Степанида. – И все это тебе понадобится для твоего дела.
На последних ее словах я поперхнулась и чуть не выронила чашку.
– Пей, кому говорят. Все до капли должна испить, ни единой не потерять. Все потом узнаешь. На все вопросы отвечу.
Когда чашка опустела, на улице раздался такой силы гром, что дом слегка тряхонуло, как при землетрясении.
– Свершилось! – одобрительно чмокнула губами старуха. – Силы природы приняли тебя.
Господи, да со мной ли все это происходит? И разве бывает такое в жизни? Но я понимала, что на моих глазах сейчас творится настоящее волшебство. А иначе, как назвать то, что мне хотелось вскочить с кровати и затанцевать? Хотелось петь, смеяться… давно я не чувствовала себя такой счастливой и полной сил.
– Вот теперь я тебя спрашиваю, красавица, как ты себя чувствуешь? – довольно улыбнулась старуха, невероятно гордая произведенным эффектом.
– У меня слов нет, чтобы описать…
Я уже не могла лежать. Энергия била из меня ключом. Да я горы готова была свернуть, невзирая на то, что за окном льет дождь и на землю опускаются сумерки. Мне хотелось немедленно куда-то бежать, действовать, спасать Булата…
– Сядь, егоза, – беззлобно приструнила меня Степанида и усадила на кровать. – Как бы я хотела, чтобы осталось это с тобой навечно, – опечалилась она. – Хорошая ты девушка и душа твоя чистая, светлая, хоть и глупая.
Это точно, что глупая. За последние дни я о стольком передумала, столько переоценила, что предложи мне прожить жизнь заново, все бы сделала по-другому.
– А теперь перейдем к делу, – вновь посерьезнела баба Степанида. Я затаила дыхание, ловя каждое ее слово. – Замыслил Булат твой неладное. Для духа лишить себя жизни, значит обречь на вечное скитание между мирами. Если свершится это, будет проклят он навечно.
Я похолодела изнутри. Да такое даже заклятому врагу не пожелаешь. Не знаю, был ли он счастлив при жизни и жил ли вообще? Неизвестно, что чувствуют духи леса, выполняя свою грязную, откровенно говоря, работу. Но никто не заслуживает вечного проклятья.
– Не догадываешься, зачем он собирается это сделать? – спросила Степанида.
– Что именно? Вернуть мне душу?
– Да. Именно!
– Что бы я смогла жить дальше? – предположила я, и эта версия на самом деле казалась мне наиболее вероятной.
– Девонька, миссия лесного духа отбирать души. Не возвращают они их никогда. И судьба жертв их не заботит, – нравоучительно произнесла старуха. – Случилось то, что не случалось никогда – лесной дух полюбил человека!
Я сидела ошарашенная. Так вот оно в чем дело? Булат любит меня и ради этого готов пожертвовать собой. Но ведь и я хочу того же.
– А разве дух может убить себя? – встрепенулась я. Как бы было здорово, если бы у него не было такого шанса.
– Может, – кивнула знахарка. – Но смерть эта будет очень мучительная для него, и сделать это можно только в одном месте. И в это время, в том месте должен цвести цветок папоротника.
– А где это место? Как туда добраться? А вдруг он уже это сделал? – затараторила я. Сейчас мне даже страшно было представить, что могу не успеть спасти Булата, хоть я еще и не знала, как это буду делать.
– Не тарахти, девушка, – скривилась Степанида. – Всему свое время. Цветок папоротника зацветет на пятый день. А место то находится на горе, куда доступ открыт только посвященным.
