Заметив, что подруга клюет носом, мы с Ариной подхватили ее с двух сторон и отвели спать. Сами тоже забрались под одеяла, потому что встать предстояло рано – на рассвете я уже должна была отправиться в путь.
– Мир, – раздался в полной тишине голос Арины, когда я думала, что она уже спит. – Давай я пойду с тобой, а?
– Нельзя, – поспешила ответить я. – Я бы очень этого хотела, Арин, – тут я лукавила слегка. Я бы хотела, чтобы Арина путешествовала со мной. Вдвоем было бы и не так страшно и веселее. Но только до горы. Что произойдет дальше я и сама толком не знала. Но воображение рисовало картины одна страшнее другой. И чтобы Арина становилась свидетельницей всего этого я уж точно не желала. – Если ты пойдешь со мной, то ничего у меня не выйдет.
– Вот и славно было бы, – буркнула она, явно с намерением, чтобы я услышала.
Больше мы не разговаривали, и ночь пролетела, как один миг. Только я закрыла глаза, как нас пришла будить Катина мама. Пора было отправляться в дорогу.
Девчонки настояли проводить меня до конца деревни. Они даже слушать не стали возражения, просто отправились со мной и все. Где проселочная дорога заканчивалась, я остановилась, и они были вынуждены последовать моему примеру.
– Дальше я сама, – постаралась улыбнуться я, хоть и больше всего мне хотелось разрыдаться, такая тоска навалилась.
– Мира, не ходи! – бросилась с плачем ко мне Катя. – Не делай этого!
Она рыдала все сильнее, и я поняла, что момент прощания нужно сворачивать, как неудачную сцену в дурном спектакле.
– Слушай, – торопливо заговорила Арина. Голос ее срывался от волнения. – Если ты только вздумаешь не вернуться, я собственными руками убью тебя.
Я подошла к ней ближе, стараясь не смотреть на Катю.
– Арин, – ответила, преодолевая комок в горле. – Когда я… – хотела сказать «умру», но язык не повернулся. В глазах подруги тоже стояли слезы, и я уткнулась взглядом в землю, чтобы не растерять остатки самообладания. – Расскажи все родителям. Я знаю, ты сможешь это сделать лучше всех. Они тебя очень любят. И не бросай их, пожалуйста, навещай.
Больше я не сказала ни слова, не взглянула ни разу на своих подруг. Развернулась и пошла, глотая слезы, которые застилали глаза. Из-за них я и дороги какое-то время не видела. Опомнилась, когда дошла до первого указателя и сверилась с картой. Заставила себя остановиться и успокоиться. Хватит жалеть себя, нужно идти дальше.
Чтобы легче было двигаться в одиночестве и полном молчании, я внушила себе мысль, что являюсь паломницей и иду к святым местам. Даже палку нашла соответствующую образу и опиралась на нее, как на посох.
Не знала, что идти пешком настолько тяжело. Через несколько часов пути я уже ног не чувствовала от усталости. Во рту все пересохло и жутко хотелось есть и пить. Я свернула с дороги в лес, который сопровождал меня повсюду, выбрала подходящий пенек и устроилась на привал. Сгребла в кучу сухих листьев, устроилась на них, как в кресле, разложила провизию на пеньке и наелась до отвала. Наивного полагала, что потом смогу продолжить путь. Ноги гудели так, что я практически слышала это, и глаза слипались от сытной трапезы. Не долго думая, я устроилась тут же на листьях, накрылась ветровкой и уснула.
Проспала я около трех часов и проснулась бодрая и готовая двигаться дальше.
Если не считать физической усталости, то шла я довольно легко, хорошо ориентируясь по указателям, сворачивая, где нужно. Первые признаки страха начали посещать меня, когда на землю опустились сумерки и стремительно начало темнело. Вот тогда от мысли о ночлеге в лесу меня стало ввергать в панический ужас.
Свернуть с дороги я решила, пока еще не окончательно стемнело. Немного забылась, собирая ветки в лесу. Вспомнила, как это делала в туристических лагерях, и развела приличный костер. Вот теперь, сидя на ложе из веток и листьев, возле ярко пылающего огня, я могла собой гордиться. Мысли о диких зверях и о том, кто там прячется в темноте, за границами, освещаемыми костром, гнала куда подальше. Толку от них никакого, а панику они нагнать могут запросто. Поужинав и подкинув побольше веток в огонь, я устроилась на ночлег, зарывшись посильнее в листья, чтобы не замерзнуть.
Видно, сыграло роль то, как долго я шла, потому что уснула мгновенно. Мне даже ничего не снилось. Пару раз просыпалась от холода – зарывалась поглубже в листья и куталась в ветровку. В общем, можно считать, что ночь в лесу прошла сносно, и я выспалась отлично. Встала с рассветом, попила кофе, взять который в термосе настояла Арина, и я сейчас ей была благодарна, как никогда. Несколько глотков хоть и остывшего, но крепкого напитка сразу же прогнали сонливость.
Я сверилась с картой. Большую часть пути я уже преодолела. Осталось пройти не так много, как я окажусь у подножья Святой горы.
Когда я увидела вдалеке холм и поняла, что нахожусь почти у цели, сил двигаться дальше уже не осталось. Я умудрилась протопать без привала больше восьми часов. Догадывалась, что подъем на гору будет трудным, поэтому заставила себя остановиться – отдохнуть и перекусить. Отдыхала столько, сколько потребовалось моим ногам. Боролась с желанием бежать дальше и благодарила Арину за удобную обувь. В своих туфлях я бы сюда не дошла. Сейчас мне даже страшно было представить, какое расстояние осталось позади.
Карабкаться на гору я решила налегке, да и вряд ли мне уже понадобиться то, что осталось в рюкзаке. Его я оставила у большого камня у подножья.
Какая-то сила и предчувствие гнали меня вперед, заставляя идти быстро, хватаясь за ветки кустарника на особо крутых участках. Не думала ни об ободранных руках, ни о разбитых коленках. Я панически боялась опоздать.
Булат уже был наверху. Он стоял спиной ко мне, возле цветущего папоротника и смотрел на небо. Я пыталась справиться с дыханием и побороть головокружение.
Булат поднял руку, и я заметила, как на его ладони разгорается голубое пламя.
– Нет! – крикнула я и из последних сил побежала к нему.
– Стой! Не подходи! – он вытянул руку, силой останавливая меня. – Что ты здесь делаешь? Это очень опасно.
– Не делай этого, – как могла громче произнесла я, хоть голос и плохо слушался меня.
Пламя в его ладони разгоралось все сильнее. Я пыталась побороть силу, что пригвоздила меня к месту. Подбирала нужные слова, чтобы перестал удерживать меня.
– Я должен, – только и сказал он. – Так будет правильно.
Словно в замедленном кадре увидела, как Булат направил пламя на цветок. Он вспыхнул мгновенно, как сухая трава, как тополиный пух. Я оглохла от собственного крика, заметив, как пламя поглотила Булата. Выхватила амулет и метнула его, что есть силы, моля Бога и стихии, чтобы помогли мне попасть в цель.
Пламя потухло так же мгновенно, как и разгорелось. Булат ошеломленно смотрел то на обуглившийся папоротник, то на меня, сползающую на землю. Силы покинули меня окончательно. Остаток их я вложила в бросок. Если бы Булат не подбежал и не подхватил меня, я бы со всего роста свалилась на каменистую поверхность горы.
