И как раз в тот момент, когда поняла, что ничего не смогу сделать, я случайно перехватила его взгляд. Сквозь белесую муть собственных слез в его серых глазах я моментально прочитала то, чего он добивался. Даниил совершенно не испытывал удовольствия от того, что делает. Ему было противно чувствовать, как я дрожу. И пытать Штефана он не хотел. Он это делал для того, чтобы создать максимальный стресс, и только потому, что это было необходимо. Мне даже стало жаль его. Я почувствовала это так остро, словно сама только что сломала Штефану палец.
А еще точно поняла, что стоит лишь сказать очень тихо: «Мне страшно», – как он тут же остановится. Не сможет продолжать даже ради необходимости. Просто не сможет! Он скорее пойдет ломать остальные пальцы Штефану, чем сможет держать меня после тихого «мне страшно».
Дар Эмпатии – поистине сильная способность! В тот момент мне казалось, она самая сильная из всех, какие только можно вообразить. Сейчас за серыми радужками я видела столько всего… вспомнила столько слов, которыми можно направить ситуацию в любое русло… Даниил в моем взгляде тоже это уловил. Коротко выдохнул. Теперь мне не нужны были пояснения для расшифровки, я улавливала облегчение. Ему сразу стало проще, когда я начала понимать, что происходит, и из моих глаз исчез ужас. Но теперь, зная, к чему было всё это представление, я должна была подыграть. Но никак не могла оторваться от его глаз, в которых читалось всё больше и больше… Но до того как я успела сформулировать это в мыслях, он повернулся к Штефану, который зашептал:
– Я почувствовал…
Даниил тут же отпустил меня:
– Имя, Штефан! Сфера деятельности! Хоть что-нибудь! Ведь ты их чувствуешь гораздо сильнее, чем они тебя, и ты только что был в нем!
– Он… Марк… Маркус или Маркос… Он… умеет с любыми людьми договариваться…
– Да это и так понятно, Штефан! – вот теперь Даниил начал волноваться – это было очевидно, хоть я и растеряла остатки своей недавней способности.
– Нет-нет… – Штефан сам поднял на него более осмысленный взгляд. – Он как ты, но не как ты… Такой же говнюк и… тоже за каждым своим поступком видит благо. Сфера деятельности… что-то связано с религией. Его окружает много людей… очень много! Они смотрят на него, как на какого-то мессию… или проповедника.
– О! Да нам, похоже, массовик-затейник попался! – Даниил радовался, что его усилия привели хоть к каким-то результатам. – А фамилия, Штефан? Или что-нибудь еще?
– Нет. Больше ничего.
Даниил сам развязал его и снова взял за запястье – на этот раз оценить дело рук своих:
– Сейчас в травмпункт, немного с гипсом походишь, не беда. До свадьбы заживет. Вам бы только до этой самой свадьбы дожить…
Я уже не злилась на него, понимая, что другими способами мы бы и этого не получили. Но, обняв Штефана, все же спросила с остатками раздражения:
– Ты ведь знал, что на него подействует, – я кивнула в сторону стены, у которой несколько минут назад разыгралась жуткая сцена. – Мог бы сразу с этого начать! Незачем было ломать пальцы!
– Вик, – Даниил беззастенчиво подмигнул. – Кто же сразу с козырей-то ходит?
Экий шутник забавный, только посмотрите. Сейчас от Эмпатии во мне не осталось и следа, но я помнила обрывки ощущений. Даниил надеялся, что до этого не дойдет. Он думал, что сломанный палец не стоит того страха в моих глазах. Ведь большинству людей этого было бы достаточно, чтобы испытать максимальный стресс. Штефан просто оказался крепче, чем большинство, он сдался только на мне.
И уже на следующий день Даниил поделился с нами результатами своей неприятной эскапады. Палец у Штефана теперь был загипсован, трещины в ребре все-таки не было, только обширная гематома, но Ольга вся испереживалась – как же можно было настолько неудачно навернуться с лестницы? Сейчас она побежала в кафе, чтобы принести своему бедному страдальцу кофе, и этот момент Даниил использовал для быстрого введения нас в курс дела. Но почему-то выглядел скорее задумчивым, чем радостным:
– Я нашел, как только Штефан подсказал, где именно искать. Теперь и вы сможете представить масштабы бедствия. В общем, на Кипре четыре года назад появилась некая секта. «Поиск светлой души» называется. Основатель ее, Маркос Хадзис, был настолько юн, что его поначалу не воспринимали всерьез. Но последователей прибавлялось, они даже храмы свои в других странах открывали. Поскольку сам он оставался в одном месте, храмы последователей находятся в чахлом состоянии, только на Кипре процветают. Вся система завязана на одной личности. А потом, когда власти их наконец-то заметили, он и с ними договорился. Даже в газетах про них что-то хорошее написали. Правда, там в другом ключе представлено – как центр по реабилитации наркоманов. В общем, религиозная община, которую власти видят в нерелигиозном свете, поэтому и не называют официально сектой. Некоторые последователи живут коммуной, а всё имущество передают храму, чтобы разорвать связь с материальным миром. Взносы в фонд общины добровольные, но, судя по тысячам отзывов бывших наркош, алкоголиков и прочих неудачников со всего мира, колоссальные. Теперь понимаете, откуда у нашей Эмпатии такие средства? Он и без Памяти бы не пропал, а уж теперь…
…А уж теперь не оставалось сомнений, что такая Эмпатия нас в покое не оставит. Возомнивший себя очередным мессией и убедивший в этом столько народа, он уж точно пожелает укрепить свою власть должностью Знаменателя.
От его фотографии я не могла отвести взгляда. Очень смуглый, что дополнительно подчеркивалось белыми одеждами, Маркос потрясал воображение. Греческий бог, но совсем не такой, какими их принято изображать. В его позе легкость, а в глазах – темная дикость. Пока я смотрела на его лицо, направленное куда-то в сторону, в груди кололо точно той же любовью, которую я уже несколько раз испытывала. И еще казалось, что мы все – элементы одной Системы – чем-то неуловимо между собой похожи. Поэтому я вглядывалась еще пристальнее, пытаясь угадать эту общую черту. Естественно, Даниил мое повышенное внимание без комментариев оставить не мог:
– Вот, Штефан, – он ткнул пальцем в изображение на экране телефона, – к кому ревновать надо, а не ко мне. Хотя… Вик, ты тоже за своим присматривай – ведь он смотрит на вашу Эмпатию такими же огромными глазищами, как и ты.
Штефан отвлекся от телефона:
– Заткнись ты уже… Я тебе еще палец припомню!
– Спасите, кто-нибудь, спасите меня, – ответил Даниил и зевнул. – И не пора ли вам уже называть меня как-нибудь типа «ваше величество»?
Я слишком уважала его авторитет, чтобы не буркнуть недовольно:
– Заткнись ты уже, ваше величество! Реально достал.
– Хм… Всегда так делай, хорошо звучит. Или лучше «хозяин»? Хм…
Даниил смотрел на приближающуюся с кофе Ольгу, а я на него. Своим глупым стёбом он на самом деле немного разряжал обстановку, не позволяя нам впасть в панику. Но имея свой дар, он и без этого мог бы получать от нас такое отношение, какое хотел. Почему же не пользовался этим? Или ему просто хочется, чтобы подстраивались именно мы? Тогда, почувствовав в себе Эмпатию, я почти успела сформулировать какой-то вопрос, нечто очень важное, что мне нужно было спросить… Но он отвел глаза за мгновение до.
