– Ларри! – Голос господина Боша походил на звериный рык.
Шарлотта стояла ближе, но мужчина будто не замечал ее, сосредоточившись на слуге. Тот окончательно растерял смелость и все чаще посматривал на дорогу, словно раздумывал, не сбежать ли, не оставить ли экономку одну в пасти льва. Рык повторился, и Ларри неохотно поплелся к Гийому, встал вровень с Шарлоттой.
– Что она здесь делает? – Господин Бош ткнул в девушку пальцем.
Таки помнил о ее существовании. А раз так, мог бы извиниться и сходить за халатом. Мужчину в подобном виде дозволено находиться в спальне с женой и служанкой, но никак не на крыльце со служанкой. Однако Гийома не смущала практически абсолютная нагота, он держался так, словно стоял в костюме-тройке.
– Это не моя вина, месье, – тут же нашел виноватого слуга. – Она настояла, чтобы я привез ее, хотя я десятки раз объяснил: нельзя.
Шарлотта не собиралась молчать и подала голос:
– Он собирался уволить меня, месье.
– Уволить?
Девушка вздрогнула, когда цепкий взгляд зеленых глаз скользнул по лицу. Было в них что-то странное, неуловимое и опасное. Шарлотта облизала губы, но ничего общего с чувственностью ее действия не имели: во рту резко пересохло. Биение сердца убыстрилось, мышцы напряглись до дрожи – тело реагировало на Гийома как на источник опасности.
– Именно. Без вашего ведома и разрешения по гнусному навету. Любой здравомыслящий человек распознал бы ложь.
Поколебавшись, господин Бош посторонился и махнул рукой:
– Заходите!
– А я, месье?
Странности спутника пугали девушку все больше. Перед ними обычный дом, Ларри слуга владельца, зачем получать особое разрешение?
– Оба, – мрачно процедил Гийом и, не дожидаясь гостей, скрылся внутри.
Ларри замялся у порога, поэтому Шарлотта вошла первой.
Определенно, скупость вошла в привычку, иначе почему в прихожей нет ни единой лампы? Приходилось довольствоваться светом от открытой двери. Шарлотта поняла бы, если бы в комнате имелось окно, но нет же. Следующая комната, судя по всему, приемная обошлась без странностей, если не считать таковыми мешки, сваленные у низенького, на восточный манер дивана. Грязные, грубые, они портили паркет.
– Кабинет справа от лестницы, – послышался откуда-то сверху голос Гийома. – Вторая дверь.
Осталось только отыскать лестницу.
Ларри за спиной девушки шумно сопел и поминутно вздыхал. Он следовал за ней как конвойный, но нервничал больше подопечной.
В гостиной стоял удушливый цветочный запах. Шарлотта не сразу обнаружила его источник – ворох засушенных лепестков на пестром ковре. Они напоминали осенний листопад, такие же яркие, всевозможных форм и оттенков. Решив, что не случится беды, если она чуть задержится, Шарлотта подошла к ковру и нагнулась. Хм, маттиола. Довольно странный выбор, обычно засушивали розовые лепестки. И картины на стенах своеобразные, все сплошь на охотничью тематику. На каждом полотне волки. Они скалились, терзали добычу и гордо вылили на луну.
– Мадемуазель?
Шарлотта вздрогнула и обернулась.
В дверях стоял Гийом. Хозяин дома оделся, накинув поверх домашнего костюма халат с тяжелыми кистями. Он придавал ему сходство с литературным персонажем, этаким чародеем. Или чернокнижником. Мысль пришла внезапно, откуда только взялась? Наверное, виной всему лепестки. Господин Бош не парфюмер, да и маттиола не то растение, из которого делают ароматную эссенцию. Оставались другие цели: аптечное дело и колдовство. С последним нещадно боролись, искоренив в городах, но в глубинке, по рассказам очевидцев, еще находились ведьмы и прочие служители потусторонних сил. А тут еще зеркало, в которое нельзя смотреть, поневоле заподозришь неладное. «Нужно руководствоваться фактами, – одернула себя девушка. – Ты витаешь в мире фантазий, а в реальности у месье всего лишь необычное хобби».
– Уже иду. Простите, засмотрелась.
Все еще сидя на корточках, она указала на цветы.
– Красивые, – робко улыбнулась Шарлотта, не зная, как отреагирует господин Бош.
– Разве? – Он скептически поднял брови. – Это не лилии, даже не гортензии.
– Они приятно пахнут.
Придерживая юбку, чтобы не показать лишнего, девушка поднялась и, смущенная, подошла к хозяину. Прежде с ней не случалось столько конфузов на короткий период времени.
– Вы почувствовали? – Гийом явно не верил.
– Да.
Шарлотта не понимала, что в этом особенного. Любой учует запах, если не страдает от насморка.
– Ларри, – господин Бош подозвал слугу, – скажи, есть ли в комнате посторонние запахи?
Спутник Шарлотта замер, забавно наморщив нос.
– Не знаю, месье, – наконец ответил он. – Немного душно, пожалуй.
– Вот видите, – торжествующий Гийом глянул на девушку.
Она развела руками.
– Однако я сразу почувствовала, иначе бы не нашла их.
Шарлотта поежилась. Складывалось впечатление, будто господин Бош задался целью снять с нее кожу и проверить комплектность внутренних органов – он ощупал ее взглядом с ног до головы. Результат, очевидно, не удовлетворил, иначе почему лицо его помрачнело.
– Вернемся к вашему визиту, – сухо проговорил Гийом, снова отгородившись невидимой стеной. – Я приезжаю сюда ради уединения и не желаю тратить драгоценные минуты отдыха на ерунду. Если повод смехотворный, я рассчитаю вас здесь же.
Шарлотта кивнула. Она понимала. Напрасно Ларри довольно скалился за плечом хозяина, ему не выйти победителем.
Загородный кабинет господина Боша отличался от городского: много книг и мягкой мебели. В одном из таких покойных кресел устроился Гийом, предложив экономке занять место на диване возле окна. Еще одно отличие – тяжелые шторы подобраны ламбрекенами. Выходит, Гийом только работал в темноте, а отдыхал при свете.
Ларри выставили за дверь – господин Бош предпочел поговорить с Шарлоттой без свидетелей.
– У вас, – он бросил взгляд на тикавшие на стене часы, – десять минут. Более чем достаточно.
Девушка уложилась бы за пять. Сложив руки на коленях, она четко и без эмоций пересказала утренние события. Гийом внимательно слушал, не перебивая. На лице застыла маска – сложно понять, на чьей он стороне.
– Вы закончили? – Шарлотта кивнула. – Тогда выйдите, пожалуйста, и позовите Ларри. Я хочу выслушать его версию и только тогда приму решение.
Последующие минуты показались девушке часами. Она бесцельно шаталась возле двери, гадая, чью сторону примет правосудие. Но вот дверь отворилась, и Гийом пригласил ее войти.
– Я возвращаюсь в город вместе с вами, – сообщил он чуть ли не с порога. – Случай вопиющий, я не могу оставить его на откуп Ларри. Но учтите, мадемуазель, – на девушку будто пахнуло арктическим холодом, – отныне скрыть правду не удастся. Слова больше ничего не значат.
