Он помешал суп, не меняя выражение лица.
— Ты считаешь, что у меня нет уважения ни к тебе, ни к тем вещам, с которыми ты была вынуждена бороться на протяжении всей своей жизни? Как тебе это только пришло в голову? Джексон, для гнева нет никаких причин. Я также не могу изменить того, кто я есть. Заботиться о тебе — моя священная обязанность. Это было заложено в меня задолго до моего рождения. Думаешь, раз ты смертная, то это изменится?
— О, Господи, опять «смертные». Но, по крайней мере, хоть кто-то дал тебе жизнь. Какое облегчение, — она провела рукой по волосам. — Посмотри на меня, Люциан.
Он послушно повиновался ее приказу. Она внимательно изучила его лицо, плавные изгибы его чувственных черт, прежде чем ее пристальный взгляд задумчиво остановился на его темных глазах.
— Я знаю, ты никогда не стал бы ничего от меня скрывать. Ты бы чувствовал себя виноватым.
— Я никогда не буду чувствовать себя виноватым, заставляя тебя заботиться о своем здоровье, ангел. Не совершай ошибки, оказывая мне слишком много доверия. Но я бы, действительно, чувствовал вину, что-либо утаив от тебя. Между Спутниками жизни это не принято. В любом случае, тебе стоит только изучить мое сознание.
От этого предложения Джексон рассмеялась.
— Я едва могу осмыслить то, что ты говоришь мне. И я совершенно точно не намерена шнырять по мозгам, которым несколько столетий. Это только напрашиваться на неприятности. Как ты можешь выглядеть таким современным, если ты, вроде как, такой чертовски древний?
Люциан вновь вернулся к супу.
— Это не трудно. Я учусь и быстро адаптируюсь к новой действительности. Это необходимо, когда желаешь приспособиться. Садись за стол.
Она топнула ногой.
— От запаха мне не становится плохо. Это твоя работа, да? Ты что-то делаешь, чтобы я могла чувствовать запах еды, не ощущая себя больной.
— Да, — подтвердил он, не видя резона отрицать это. — Необходимо, чтобы ты поела. Я не хотел бы принуждать тебя, лишь потому, что ты не способна принять пищу. Это будет неправильно.
Принуждать тебя. Джексон нашла стул и довольно тяжело опустилась на него. Почему это прозвучало как цитата из романа про вампиров? Она удручающе взмахнула рукой.
— Не надо больше об этом. Не думай, и даже не говори этого снова. Я начинаю привыкать к «столетиям», но «принудить тебя» — это уж слишком.
Люциан поставил перед ней чашку с супом. Его сознание, как всегда связанное с ее, начало управлять ею. Он вызвал в ней чувство голода. Заставил появиться мысль, что похлебка пахнет восхитительно и что она хочет ее съесть. Он приказал ее телу не отвергать ее и дополнительно подкрепил приказ «толчком», чтобы не было никакой ошибки. После чего очень нежно положил руку ей на плечо, нуждаясь в физическом контакте с ней.
Ни разу до этого он не позволил себе выразить то, что почувствовал, когда понял, что она покинула дом. Рассматривая ее сейчас, здесь на кухне, он вновь и вновь анализировал незнакомые для него эмоции. Страх. Он боялся за нее. Не того, что Дрейк найдет ее, а того, что придется использовать ее, чтобы уничтожить Дрейка. Ему не хотелось бы, чтобы она сталкивалась с этим. Страх. Страх, что вампиры обнаружат ее за пределами защиты, которой он окружил земли и дом. Страх. Он никогда не испытывал такой эмоции. От нее выворачивало внутренности.
Пальцы Люциана запутались в богатстве ее светлых волос. Она откинула голову назад, чтобы посмотреть на него, удивленная тем, что он стиснул ее волосы в кулаке.
— Что? О чем ты думаешь? — по его лицу ничего нельзя было прочесть, ничто в его глазах не выдавало его, но Джексон уже начала узнавать его. Этот маленький, но верный признак напряжения говорил о том, что его мысли были далеко не приятны. — Скажи мне.
— Я боялся за тебя. Раньше, когда ты была вдали от этого безопасного дома, — Люциан и не думал избегать правды.
Джексон отреагировала незамедлительно, обхватив пальцами его мощное запястье.
— Ты сам сказал, что я была в полнейшей безопасности.
— От Дрейка ты была в безопасности, — признался он, с удивлением глядя на ее руку. Ее пальцы не обхватили даже и половины его запястья, тем не менее, она обладала огромной властью над ним. — Дрейк не сможет причинить тебе вред.
— У него есть власть. Он может добраться до Барри. Я знаю, ты думаешь, что неуязвим, но пуля снайпера может убить с немалого расстояния, а Дрейк первоклассный стрелок. Ему даже нет необходимости встречаться с тобой лицом к лицу, — она опустила голову. — Именно так Дрейк может ранить меня. Именно так он постоянно делает — через кого-то другого, кого-то, кто важен для меня. Именно поэтому я не хочу быть с тобой.
Возвышаясь над ней, он обнаружил, что улыбается.
— У тебя появляются ко мне чувства.
— Ну и продолжай твердить себе это, — буркнула она. — Этот суп вкусный. Я удивлена, что ты знаешь, как готовить, — ей не слишком сильно хотелось обсуждать или каким бы то ни было образом упоминать о том, что беспокоит его, поэтому она осторожно встала, отодвинувшись от него в чисто женском отступлении, которое он в тайне нашел невероятно забавным.
Все, что она делала, походило на это. Освещало его изнутри. Наполняло теплом. Заставляло желать улыбаться. Даже более того, он был вынужден улыбаться. Люциан наблюдал, как она очень осторожно и тщательно вымыла чашку и ложку.
Джексон поймала его взгляд.
— Что? — защищаясь, спросила она.
— Мне нравится смотреть на тебя, — с легкостью признался он. — Мне нравится видеть тебя в своем доме.
Она постаралась не показать ему, как его слова польстили ей. Может быть, она была просто одинока. Может быть, она была слишком восприимчива к его красивым глазам. Его голосу. Или, может быть, его рту. Или, может быть, из-за того, что он был чертовски привлекателен. Она громко вздохнула.
— Я собираюсь подняться наверх и немного отдохнуть. Жизнь с тобой слишком эмоциональна для меня.
Люциан последовал вслед за ней наверх, неся ее снайперовскую винтовку.
— Эта штука весит почти столько же, сколько и ты, Джексон.
— Ты сказал, что знал, что меня не было в доме, — неожиданно начала размышлять она вслух. — Почему же я не знала, что ты делаешь?
— Ты не смотрела.
Она бросила на него взгляд через плечо, в ее больших глазах красноречиво читалось осуждение.
— Смотреть? На что?
— В мое сознание, — он произнес это монотонным голосом без каких-либо интонаций. — Я тенью присутствую в твоем сознании. За исключением того факта, что для меня так гораздо безопаснее — знать, что ты делаешь каждую минуту, нам необходимо дотрагиваться друг до друга, чтобы чувствовать себя спокойно.
— Ты знаешь, Люциан, будь у меня хоть капля мозгов, я бы не позволила тебе втянуть меня во все это. Ты бросаешь эти свои небрежные высказывания, и мое любопытство, как всегда, берет надо мной вверх, — она швырнула свои ножи и оружие на комод, достала из кармана кепку и добавила к образовавшейся куче.
