Он слышал, как по ее венам бежит кровь, взывая к нему, маня его сладостным приглашением. Он тихо пробормотал ее имя, лаская ее кожу, очерчивая каждое ребро, находя изгиб ее тонкой талии. В его ушах слегка шумело, а чудовище, живущее в нем, подняло свою голову и заревело, требуя свободы. Требуя заявить права на то, что принадлежит ему.
Джексон почувствовала изменения в нем. Это проявлялось и в жесткой собственнической хватке его рук, и в неожиданной агрессии его тела. В первый раз она испугалась. Зажав его густые черные волосы в кулаке, она издала звук, выражающий нечто среднее между покорностью и протестом.
— Люциан, — она прошептала его имя, как талисман, зная, что он всегда будет защищать ее.
Он сразу же поднял голову. У нее перехватило дыхание. В самой глубине его глаз притаилось примитивное животное; она увидела его, огненные всполохи в его глазах, жар и голод, слившиеся в неистовый пожар. Ее сердце дико загрохотало.
— Люциан, — она усилила свою хватку в его волосах, обеими руками цепляясь за жизнь.
— Все в порядке, ангел, — чутко проговорил он. Люциан нежно поцеловал ее в горло, прошелся языком по ее бешено бьющемуся пульсу. — Я никогда не смог бы причинить тебе боль. Ты моя жизнь, воздух, которым я дышу. Иногда я могу вести себя больше как животное, чем как человек, но, в конце концов, я настоящий мужчина.
— Но не человек, — едва слышно сказала Джексон.
— Не человек, — согласился он. — Карпатец, в данный момент необычайно сильно нуждающийся в своей Спутнице жизни.
Неожиданно Джексон резко осознала, в каком беспорядке ее одежда.
— Думаю, что было бы хорошо, если бы ты удалил себя из моей спальни.
— Хорошо для кого? — в его голосе прозвенело удивление. — Не для меня, — очень осторожно он привел в порядок ее черный топ, скрывая ее кремовую кожу. — Ты хотя бы представляешь, как много значишь для меня? — он покачал головой. — Невозможно, чтобы ты могла знать.
Она боялась дышать. Все ее тело взывало к его, полностью лишая благоразумия.
— Люциан, мне действительно надо некоторое время побыть в одиночестве.
— Так ты можешь отвергать, что хочешь меня?
— Безусловно, — охотно согласилась она. Не было никаких оснований отрицать это. Ему повезло, что у нее не было опыта. Иначе она могла бы просто сорвать с него одежду. От этой идеи захватывало дух.
Он выразительно поднял бровь.
— У меня тоже захватывает дух, — пробубнил он в ее горло, тем самым доказывая, что был тенью, прочно обосновавшейся в ее сознании.
Ей хотелось рассердиться на него. Он не имел никакого права подслушивать все ее мысли до единой. Но вместо этого она обнаружила, что смеется. Это казалось так интимно — лежать рядом с ним на кровати, в то время как его рука обнимает ее за талию, а глаза скользят по ней с таким абсолютным голодом.
— Ты ужасен, Люциан.
Джексон устало закрыла глаза. Какое же чудо просто лежать и не двигаться. Не думать. Не делать ничего, кроме как впитывать его тепло и силу.
— Я так устала. Должно быть почти рассвет. Почему мы всегда болтаем до самого рассвета?
— Потому что в этом случае ты неимоверно устаешь и спишь целый день, когда я наиболее слаб. И это неплохой способ держать тебя, прикованной к своему боку, — Люциан лениво вытянулся. — Я намереваюсь спать здесь, с тобой, так что успокаивайся и не пытайся спорить.
Джексон ударила его по плечу, а затем повернулась и пристроила на нем свою голову.
— Я не собиралась спорить с тобой. Как это вообще пришло тебе в голову? Я никогда не спорю.
Люциан улыбнулся. Она была такой маленькой, но, что его всегда удивляло, такой сильной личностью.
— Конечно, ты не споришь. О чем я только думаю? Засыпай, дорогая, и позволь отдохнуть и моему бедному телу.
— Я уже сплю. Это ты мелешь языком.
Люциан сосредоточился на безопасности поместья. И обнаружил, что это довольно трудно сделать с Джексон, притулившейся у него под боком, чье тело прекрасно вписывалось в изгибы его. Она думала, что он сдержан, и, возможно, так это и было в отношении всех прочих, за исключением самой Джексон. Он сомневался в своей способности защитить ее от своих собственных желаний и потребностей.
— Люциан? — от сонных ноток в ее голосе его внутренности сжались в огненный шар, который начал растекаться подобно расплавленной лаве.
— Засыпай, — он положил на нее руку, полностью обхватывая ее. Непроизвольно его пальцы запутались в густой копне ее неприрученных волос. А его собственный голос был хриплым от желания.
— Ты ведь не спишь под землей или где-нибудь еще? Я знаю, ты не пользуешься гробом, но это кажется вполне естественным для тебя, — в ее голосе слышалось подозрение.
Люциан заколебался. Между Спутниками жизни не могло быть лжи, да и он всегда был осторожен, рассказывая ей об особенностях своей жизни, о которых она спрашивала. Но это. Как он должен ответить?
— Засыпай.
Джексон незамедлительно попыталась поднять голову. Люциан сделал вид, что не заметил этого. Его рука продолжала неподвижно лежать на месте.
— Скажи мне, Люциан, или я буду доставать тебя целый день.
Он вздохнул.
— Я думал, тебе не очень нравится слушать все кровавые подробности моего существования, — его пальцы осторожно скользили в ее волосах с нежной лаской, которая согревала ее сердце, как ничто иное.
То, как он дотрагивался до нее, то, как смотрел, словно говорило Джексон, что во всем мире она единственная для него женщина. Он был обольстительным. Темный колдун, которому невозможно сопротивляться. Как и сейчас, когда его рот легко и плавно скользил по ее макушке, и он вдыхал ее запах, словно вбирая ее жизненную сущность в свое тело.
— Я уже начинаю слегка любить твой фантастичный мир, Люциан, — веселье исчезло из ее голоса, и она стала очень серьезной. — Я хочу знать о тебе все. Не сразу, может быть, но, в конечном счете, все.
Он лежал здесь, напряженный, разгоряченный, испытывающий дискомфорт. Он должен был бы находиться в горящем аду, но вместо этого был наполнен радостью. Ее слова тронули его, расплавили его внутренности, так что демон внутри него был благополучно связан. Он знал, что она будет его, знал, что никогда не позволит ей сбежать от него, тем не менее, он никогда не верил, что она сможет полюбить то, кем он является, чем он является. Может быть, этого еще и не произошло, но Джексон хочет узнать его, его реальность.
Рука Люциана соскользнула ей на затылок, обхватив его пальцами.
— Для восстановления наших тел, например, когда мы получаем смертельные раны или используем слишком много энергии, чтобы излечить другого, нам жизненно необходима земля. Хотя острой необходимости спать в объятиях земли нет. Это безопаснее, поскольку немногие враги смогут достать нас там, — и вновь он замялся, поскольку был неуверен, как она воспримет очередную часть информации.
