Джексон легонько ударила его кулаком в грудь. Она не побеспокоилась открыть глаза и хмуро посмотреть на него, будучи уверенной, что ее жест скажет сам за себя.
— Скажи мне.
— Обычно мы спим немного по другому, чем люди. Мы останавливаем наши сердца и легкие, и лежим словно мертвые. Но это опасно делать в таких местах как это. Под домом у меня есть спальня. Если что-то произойдет и мои меры безопасности не выдержат, то неприятелю будет намного легче уничтожить меня здесь, чем в той спальне, которую они не смогут найти.
Джексон отбросила его руку и села, ее волосы буйной копной окружали ее лицо, ее глаза были огромны.
— Тогда почему ты не делаешь то, что должен делать? Меня не приводит в восторг мысль проснуться рядом с кем-то, кто выглядит как мертвый.
— Я не буду спать, как принято у моего народа, Джексон. Мы связаны воедино. Мы должны постоянно мысленно прикасаться друг к другу, иначе это грозит нам неудобством, даже опасностью. Твое сознание привыкло к прикосновению моего. Без этого ты будешь испытывать сильное горе, намного сильнее того, какое могут выдержать люди. Карпатские эмоции необычайно сильны, Джексон, должно быть, без сомнений, из-за нашей долгой жизни. Я не могу точно описать, что ты почувствуешь, но я не могу так рисковать тобой. В этом нет никакой необходимости. Я буду спать сном твоего народа.
— Тогда почему ты не спишь, как мы, всегда?
Он вздохнул и в который раз решительно притянул ее к себе.
— Ты слишком много болтаешь, в то время как должна была бы спать.
— Ты делаешь это, не так ли? Спишь рядом со мной как человек, вместо того чтобы делать то, что лучше для тебя, — проницательно догадалась Джексон. — Вот почему ты иногда выглядишь таким усталым. Твое тело при этом не отдыхает?
— Да, оно не отдыхает, — это прозвучало как нечто среднее между раздражением и смехом.
— Отправляйся в свою спальню или как ты ее там называешь, — требовательно заявила она.
— Я не могу находиться вдали от тебя.
— Если твои легкие и сердце останавливаются, то ты в принципе не способен ничего чувствовать, — логично заявила она.
— Ты вновь стараешься позаботиться обо мне, — заметил он, желая, чтобы его сердце не реагировало так сильно на ее заботу. За все бесконечные века своего существования, он не мог припомнить ни одной личности, за исключением своего брата-близнеца Габриеля, которая бы беспокоилась о нем. А это было не одно и тоже.
— Кто-то должен же заботиться о тебе, поскольку сам ты не можешь, — ответила она. — Я серьезно, Люциан. Я вижу, как ты устал. Пожалуйста, иди туда, где ты сможешь хорошо выспаться.
— Без тебя никуда не пойду.
Ответом стало молчание.
— Я могу пойти туда?
— Да, — тихо промолвил он. — Я говорил тебе, это не в земле. Это чуть ниже фундамента дома, но не в земле.
— Если я проснусь, я запросто могу выйти оттуда? Не хочу сказать, что страдаю клаустрофобией
[10]
, но ненавижу быть где-то запертой.
— Я покажу тебе путь. Но, Джексон, ты не должна думать, что я умер. Если ты проснешься без меня, до того, как сядет солнце, твой разум сыграет с тобой злую шутку. Я буду выглядеть, да и ощущаться при прикосновении, мертвым. Ты должна будешь не позволить своему сознанию обмануть себя и сотворить какую-нибудь глупость. Спутники жизни часто предпочитают покончить с жизнью, чем прожить ее в одиночестве, после того как они бывают связаны. Ты должна пообещать мне, что проснувшись, ты не покинешь дом, и если станет невыносимо, ты постоянно будешь обращаться ко мне, как принято у нашего народа.
— Ты сможешь услышать меня, хотя твои сердце и легкие не будут работать?
— Большинство не может. Но я не большинство. Если ты будешь страдать и позовешь меня, то я услышу.
— Тогда пошли, — решительно заявила она.
— Ты уверена, что хочешь сделать это? В этом нет необходимости.
— Да. Тебе необходимо выспаться и быть сильным и здоровым для всех тех сверхъестественных вещей, которыми ты занимаешься. Я начинаю привыкать к ним и буду скучать, если ты не сможешь больше их делать.
Люциан с легкостью поднял ее, одновременно вставая с кровати и прижимая ее к себе.
— Закрой глаза, ангел. Я знаю, как тебе ненавистен такой способ передвижения.
— Скоростной.
— Точно, — его голос был беспредельно нежным.
Она закрыла глаза и плотнее прижалась к его телу, ее сердце бешено забилось. Здесь был и порыв ветра, и ощущение путешествия сквозь пространство и время, когда они маневрировали по запутанным коридорам к его спальне, расположенной под домом.
Как только он положил ее на постель, Джексон с благоговением огляделась. Комната была прекрасна, не имея ничего общего с пещерой, какой она себе ее воображала. Это было помещение с мебелью, свечами и хрустальными камнями, которые отражали танцующее пламя, образовывающее интригующие тени. Аромат свечей был успокаивающим, и Джексон обнаружила, что может лежать рядом с Люцианом без страха.
Люциан склонился над ней, его руки очертили горячо любимые черты ее лица.
— Спокойных снов, ангел. Если приснятся сны, то пусть только обо мне, — он наклонил голову и в последний раз прижался к теплому шелку ее рта, заявляя о своих правах, своих намерениях. Поднимая голову, он приказал ей спать, спать глубоким беспробудным сном, пока не сядет солнце.
Только когда он убедился, что защитные меры на своем месте и, послал волкам приказ охранять территорию, он позволил дыханию покинуть свое тело, а сердцу остановиться.
Глава 7
Джексон с трудом продиралась сквозь плотные слои тумана, просыпаясь с ноющей головной болью и неприятным ощущением в желудке. Из-за тьмы, стоящей в комнате, нельзя было сказать день сейчас или ночь. Ни один лучик света не проникал сквозь толстые стены. Она лежала совершенно неподвижно, глубоко под землей, стараясь разобраться в том, что произошло, и ощущая рядом с собой Люциана. Его тело было холодным, не ощущалось ни сердцебиения, ни поднятия и опускания его груди. Лежать рядом с ним было жутковато, особенно зная, что он не дышит.
На какой-то момент ей показалось, что она задыхается от вероятности того, что он лежит рядом с ней мертвый, но Люциан предупреждал ее о такой возможности, поэтому она постаралась вернуть логику в свой охваченный паникой мозг. Что же разбудило ее? Инстинктивно она знала, что была запрограммирована, что ей было внушено Люцианом, не просыпаться раньше него.
