Девятым директором-наблюдателем был молодой Везунчик, любитель ароматных сигар и маленьких собачек. Его звали Абедалоф Арбедалочик, он был плечист, высок и умен. И сегодняшний совет созвали по его просьбе.
– Наша встреча будет вновь посвящена противостоянию с адигенами… – начал Абедалоф, но был перебит язвительным Клоуном:
– Точнее, твоему противостоянию с одним из них?
Остальные директора обменялись понимающими улыбками.
Больше года назад Арбедалочик проиграл битву за Кардонию, не сумев организовать союзникам галанитов быстрый захват власти, и теперь богатая планета оказалась разделенной на две враждующие половинки, а статус-кво обеспечивали адигенские миротворцы. Помпилио дер Даген Тур принимал в тех событиях активное участие и едва не убил Арбедалочика, чем, естественно, вызвал гнев директора-наблюдателя и жгучее желание отомстить. С тех пор Абедалоф внимательно следил за действиями лингийца. Со стороны подобное преследование могло показаться мелким, недостойным высочайшего положения Арбедалочика, но происхождение Помпилио и тот факт, что он уже несколько раз обращал в пыль планы Компании, заставили коллег Везунчика с пониманием отнестись к его желанию расправиться с чересчур энергичным адигеном.
– Как вы знаете, несколько недель назад Помпилио едва не погиб на Фархе, – напомнил Арбедалочик, раскуривая сигару и медленно оглядывая коллег. – Причем неприлично заурядным образом: директор нашей Фактории планировал его повесить.
– Но не повесил, – уточнил Шляпа.
– Я был бы разочарован, но не расстроился бы, – буркнул Поэт. – Мы чересчур демонизируем лысого.
– Он сам демонизируется, – не согласился Мельник. – Он перестрелял всех революционеров на Заграте, из-за чего Компания понесла колоссальные убытки. Нужно было убить его еще тогда.
– Пытались… – очень тихо прошелестел Клоун.
– Все надеялись, что он пропал, – обронил Птицелов.
– Живучий, мерзавец, – вздохнул Хитрый.
Директора-наблюдатели перебрасывались фразами, но пыхтящий сигарой Абедалоф им не мешал. Во-первых, он наслаждался «Масванским толстяком», самой ароматной сигарой Герметикона, а болтливые коллеги помогали ему спокойно пускать к потолку клубы дыма. Во-вторых, давным-давно сложившиеся отношения допускали на совещаниях абсолютно свободное поведение. Если участники хотели что-то обсудить – они обсуждали, если докладчику требовалось время подумать над ответом – он думал столько, сколько требовалось.
Директора-наблюдатели никуда не торопились.
Им принадлежало все время Вселенной.
– Везунчик, ты выяснил, что Помпилио делал на Фархе? – осведомился Дудочник.
– Об этом уже знает весь Герметикон, – ответил Клоун. – Лысый добрался до Огнедела.
– Исполнил мечту отомстить?
– Ага.
– Будем надеяться, что это его успокоит.
– К тому же он вроде бы женился? – подал голос Поэт.
– На дочери Винчера Дагомаро, – подтвердил Арбедалочик. – Я думаю, что Винчера убил брат Помпилио – дар Антонио.
– Как интересно, – навострил уши Хитрый. – Давайте устроим нашим недругам семейную пакость? Обожаю такие истории: поздний вечер, личный кабинет дара, старый проходимец Антонио полулежит в кресле, его лысая голова элегантно прострелена. Рядом, на ковре, корчится Помпилио с двумя пулями в животе. На его руках кровь, он хрипит: «За что?» А молодая жена холодно отвечает: «За моего папу!» И подносит дымящийся револьвер к голове. Звучит выстрел…
– Сколько таких сцен мы поставили, – усмехнулся Шляпа. – И специалисты нужные есть…
– Везунчик, ты можешь доказать свои слова? – хладнокровно осведомился Поэт.
– Увы.
– В таком случае мы только насмешим адигенов.
– Пожалуй.
– Везунчик, почему ты заинтересовался событиями на Фархе? – громко спросил молчавший до сих пор Патриарх. Он решил, что пора вернуться к делам.
– Сначала я не нашел в них ничего заслуживающего внимания, – не стал скрывать Абедалоф. – Прочитал отчет, пожал плечами, пожалел, что лысого не повесили, и отложил бумаги… А потом задумался над тем, как связаны с делом нечистые?
– У них вроде бы колония на Фархе? – припомнил Мельник.
– Огнедел ее сжег, – улыбнулся Арбедалочик. – И пытался убить весьма уважаемую ведьму, которая неизвестно что делала на провинциальной планете.
– Как любопытно, – протянул Клоун.
– Я тоже так решил, – кивнул Везунчик. – Я побывал на Ямне, неофициально главной планете нечистых…
– Нам это известно.
– …и встретился с той ведьмой, – невозмутимо продолжил Абедалоф, не обратив никакого внимания на реплику. – Я задал ей неудобные вопросы, получил уклончивые ответы и считаю, что именно спорки прятали Огнедела целый год. Пока его искала вся адигенская полиция и напуганный ими Омут. Нигде больше террорист не смог бы укрыться.
– Ты можешь это доказать? – повторил вопрос Поэт.
– Увы.
– В этом случае информация бесполезна. Мы не сможем натравить адигенов на нечистых.
– Я этого и не хотел, – Арбедалочик пыхнул сигарой.
– Тогда зачем рассказал?
– Догадавшись о роли спорки, я задумался над тем, почему они помогли Огнеделу?
– Потому что они нечистые и Белый Мор сожрал их мозг! – выдал Птицелов.
Абедалоф вежливо улыбнулся.
– Потому что не любят адигенов? – предположил Шляпа.
Абедалоф покачал головой.
– Огнедел заплатил, – уверенно произнес жадный Мельник. – Это же очевидно.
Абедалоф глубоко вздохнул.
– Огнедел выполнял для них грязную работу? – Клоун почесал бровь.
– Близко, – кивнул Арбедалочик. – Грязную работу он для них делал, но эта плата слишком мала, чтобы оправдать риск возможной ссоры с адигенами, особенно – с лингийцами и Кахлесами. Я думаю, Огнедел предложил нечистым кое-что еще. Нечто ценное.
– Оружие?
Абедалоф загадочно улыбнулся.
– Мне одному кажется, что после возвращения у Везунчика стала проявляться тяга к излишней театральности? – громко спросил Поэт.
– Хватит тянуть кота за хвост, – поддержал коллегу Дудочник. – Везунчик, говори как есть.
Абедалоф бросил взгляд на Патриарха, увидел, что неофициальный глава совета директоров-наблюдателей тоже не в восторге от его манеры вести рассказ, и вытащил сигару из рта.
– Расследование велось тяжело, и я, признаться, едва не поставил на нем крест. Мы допрашивали спорки и выживших пиратов, мы изучили все, что произошло на Фархе, но ни на шаг не приблизились к разгадке. Но тайна была, в этом я не сомневаюсь, и тайна очень важная…
