И главным из них считалась шестиэтажная «Кляча», предоставляющая клиентам исключительно «услуги экстра-класса». В переводе с бандитского фраза означала, что вероятность подхватить что-нибудь неприличное составляет менее пятидесяти процентов. Принадлежала «Кляча» Молчуну, бывшему боксеру тяжелого веса, но он был только ширмой, следил за порядком и подписывал документы, потому что в действительности заведение служило штаб-квартирой самой мощной банде Карусели – Сыновьям Нуланда, главари которой – Кайл и Кеннет – заглядывали в «Клячу» ежедневно.
– Мне говорили, что на первом этаже вкусно кормят, – протянул Уран, с подозрением разглядывая грязное меню.
– Бабарский говорил? – уточнил Галилей. Он велел официанту вместе с меню притащить бедовки, с ходу хлопнул две рюмки и заметно повеселел.
– Да, Бабарский, – не стал скрывать Дюкри. – А что?
– ИХ – не гурман.
– Не гурман, – подтвердил Мерса.
– Но бедовку они не разбавляют.
– Я буду половину… э-э… гуся с яблоками. Кто хочет вторую половину?
– Давай лучше сожрем утку, – предложил Квадрига. – Я в настроении. – И вновь посмотрел на Урана: – Прочитать тебе меню?
– Я пока не уверен, чего хочу, – ответил Дюкри, скользя взглядом по строкам.
– Что мы здесь делаем? Недалеко от нашего доходного дома есть кабаки не хуже.
– Оглядываемся.
– Зачем?
– Мы будем вести дела с Сыновьями Нуланда, – объяснил Уран. – Вот я и решил посмотреть на их штаб-квартиру.
– Вести дела? – повторил Галилей. Затем выпил еще рюмку, оглядел большой зал, в котором ели и выбирали девиц, хихикнул и вынес вердикт: – Похоже, домику осталось недолго…
⁂
– Каким был Огнедел? – неожиданно спросила Орнелла.
Не в том смысле неожиданно, что долго молчала, а теперь вдруг подала голос, совсем нет: только что компания бурно обсуждала достоинства Виллемгофа, решала, в какие заведения нужно заглянуть обязательно и на какие красоты поглазеть, раз уж оказались на Тердане. Говорили долго, потом замолчали, «переваривая» услышанное, а затем Орнелла неожиданно сменила тему.
– Каким был Огнедел?
Вопрос она задала единственному из всей компании человеку, которому имело смысл его задавать.
– Я рассказывал, – тихо ответил Патрик Фелди.
– Мы обсуждали, что он из себя представляет как противник, как террорист, а я хочу знать, что он был за человек.
– Зачем? – удивленно спросил Эрсиец.
Орнелла не ответила.
– Зачем? – еще тише повторил Фелди.
Ему она не могла не ответить.
– Затем, что Огнедел – уникальный преступник, ставший известным на весь Герметикон. Мне он интересен.
– Ты сказала, что Огнедел мертв, – чуть помолчав, произнес Фелди, которому явно не хотелось говорить о человеке, сломавшем ему жизнь.
– Мы в этом уверены, – подтвердила Орнелла.
– На сто процентов?
– Ты вроде уже задавал этот вопрос, – прищурилась Колотушка.
– Мне просто ответили, чтобы я не волновался, – медленно сказал Фелди. – Теперь я хочу знать, как это произошло.
– Именно так, как должно было произойти, – ответила Орнелла, не позволив раздраженной Колотушке заткнуть болтливого тердана. – Огнедел и Помпилио встретились на Фархе. У обоих была цель убить друг друга. Оба были уверены в себе. Оба искали этой встречи, но Огнедел проиграл, несмотря на то что командовал тремя легкими крейсерами, а у лысого были связаны руки. В буквальном смысле связаны: в какой-то момент Помпилио оказался в плену.
Патрик помолчал, обдумывая услышанное, после чего осведомился:
– Ты там была?
– Нет, но мы тщательно изучили произошедшее и уверены в гибели Огнедела.
– Вы видели его труп?
– Нет, – не стала лгать Орнелла. – Но мы расспросили тех, кто видел, а Помпилио объявил, что убил врага. И если бы ты знал дер Даген Тура, ты бы понял, что он ни за что не похвастался бы, не будь Огнедел мертв на сто один процент.
– Как можно быть мертвым на сто один процент? – не понял Ефим Горшок, претендующий на титул самого умного члена группы. После Орнеллы, разумеется. – Как вообще можно быть мертвым в процентах?
– Очень просто, – ответила Колотушка. – Смерть – это отсутствие жизни, и если в некоторых местах твоя жизнь прекратится, даже шевелиться перестанет… – она выразительно посмотрела на брюки бойца и закончила под общий хохот: – …можно будет говорить, что ты стал немножко мертвым.
– Типун тебе на язык, дура, – покраснел Ефим. – Накаркаешь еще.
Он был настолько напуган, что Колотушка не стала требовать извинений за «дуру», сочтя слово не оскорблением, а дружеским ругательством.
– Что же касается выражения «сто один процент», оно означает превосходную степень, а в данном случае подразумевается, что Огнедел абсолютно точно не поднимется.
– Хочется верить, – проворчал Фелди.
Орнелла медленно кивнула, отметив про себя вожделение, появившееся в глазах Фелди при взгляде на нее. Откровенное вожделение, которое он не мог скрыть. Отметила, но даже не улыбнулась – привыкла привлекать внимание и знала, какие чувства вызывает у мужчин.
Орнелла Григ, делопроизводитель Департамента секретных исследований, была обладательницей темно-каштановых волос, прямых, густых, но очень коротких, стриженных по непроходящей моде «под мальчика», не скрывающих чистый лоб девушки. Скулы у нее были достаточно широкими, и из-за них и острого, узкого подбородка лицо Григ казалось треугольным, что, наверное, испортило бы впечатление, если бы не глаза. Глаза у Орнеллы были огромными, пронзительно-зелеными, способными затянуть в сладкий туман любовных ожиданий даже импотента. Завершали картину маленький носик и пухлые, чуть вывернутые губы.
– И все-таки почему тебя интересует Огнедел? – спросил Фелди, справившись с собой.
Повторяться Орнелла не стала.
– Ты заметил, как сильно изменился мир за последние годы? – спросила она неожиданно серьезно. Но спросила зря, поскольку Патрик относился к тому типу людей, которые подобные вещи не замечали и о них не думали. Впрочем… нет, не зря. Она спросила для того, чтобы ответить и, возможно, ответить самой себе – почему ее так волнует история Огнедела. – Мир больше не принадлежит только адигенам или только богачам – обыкновенные люди начинают играть все большую роль: журналисты, вытаскивающие на свет грязные делишки важных персон, неподкупные полицейские, честные адвокаты… Среди простолюдинов появляется все больше образованных людей: инженеры, врачи, бизнесмены, и все они начинают понимать, что тоже строят мир, и их вклад увеличивается с каждым днем. Хотя бы по той простой причине, что самих простолюдинов элементарно больше. – Григ заметила, что остальные члены группы слушают ее как завороженные, и улыбнулась. В душе. – Но далеко не у всех простолюдинов есть возможность высоко взлететь: образование вещь дорогая. Но прославиться хочется, и тогда…
