– Ну… – пытаясь изобразить, что еще не принял решения, хотя в действительности мгновенно, едва увидев товар – идеально ограненные сапфиры, – понял, что сделка состоится.
– Ты получишь сто процентов прибыли, не меньше, я получу сто процентов прибыли, местные красавицы получат шикарные анданские камни, и все окажутся в выигрыше.
– Не надо меня уговаривать.
– И не пытайся поднять свою прибыль за мой счет – я знаю положение на рынке.
– И не надо мне угрожать.
– Я не уговариваю и не угрожаю, но мы оба знаем, что я с легкостью отыщу покупателя на сапфиры, а к тебе пришел по старой памяти, чтобы сделать приятное надежному другу.
– О какой дружбе ты говоришь? – удивился Пернатый. – Мы работали всего один раз, шесть лет назад.
– Но ты сразу меня вспомнил.
– Это да, – не стал отрицать Пернатый. – Тебя трудно забыть.
И в очередной раз удивился про себя тому, что человечек с такой внешностью умел вести себя столь напористо.
Потому что во внешности ИХ Бабарского напрочь отсутствовали сколько-нибудь героические черты. Рост? Едва-едва наберется сто шестьдесят сантиметров. В представлении мужественных терданов: уже не карлик, но до полноценного члена общества недотягивает. При этом полненький, округлый, откуда ни погляди: округлый животик, округлые плечи, в целом фигура округлая – керамический горшочек на ножках. И физиономия соответствующая – округлая, с носом картошкой, маленьким, едва читающимся подбородком, надутыми щечками и губками бантиком. А завершали картину черные волосы до плеч, которые это округлое недоразумение зачесывало назад.
И при всем при этом матерый контрабандист Пернатый видел, как невзрачный Алоиз – под этим именем он знал Бабарского, – давил на очень серьезных людей, и очень серьезные люди поддавались. И на себе ощутил невероятное умение кругленького коротышки вести дела.
– Пожалуй…
– Пожалуй, что? – тут же уточнил Бабарский.
– Пожалуй, мы договорились.
Пернатый откинулся на спинку стула и кивнул помощнику. Тот молча выставил тяжелый металлический ящик и открыл крышку. Внутри приятно желтели полновесные герметиконские цехины.
– А теперь – самое интересное! – ИХ потер ладошки. – Люблю золото.
– Может, все-таки возьмешь векселем?
– Я не настолько силен в алхимии, чтобы оценить подлинность печатей.
– Ты на себя наговариваешь, – улыбнулся Пернатый, разглядывая один из сапфиров. – Я видел, как ты с двух шагов, не беря документ в руки, определил, что стоящая на нем печать Первого Верзийского банка – фальшивая.
– Это было давно и получилось случайно – я просто угадал, – отозвался Бабарский, проверяя на подлинность выбранную наугад монету. – К тому же в последнее время я стал значительно хуже видеть. Боюсь, зрение падает из-за того, что приходится часто бывать в Пустоте, и скоро я окончательно ослепну.
– Пустота влияет на зрение? – удивился Пернатый, откладывая выбранный камень в сторону, решив сделать из него элегантный кулон Розалии, своей любовнице.
– Пустота влияет на все, – сказал ИХ, проверяя вторую монету: он никогда не ограничивался одной. – К примеру, после прыжка на Тердан у меня жутко разболелись колени, и я с трудом доковылял до твоей берлоги.
Стоящий у стены Аксель покачал головой: Бабарский взялся за старые песни, слушать которые ему надоело еще полгода назад. Всем надоело, если быть откровенным, но все терпели, потому что нытье ИХ было такой же частью «Пытливого амуша», как суеверия Бедокура и выходки Галилея.
– Признаюсь, я сначала удивился тому, что ты с легкостью согласился встретиться у меня, – негромко произнес Пернатый. – То, что сделку прикрывает слово Честного Зума, конечно, весомо, но стопроцентной гарантии не дает.
– Знаю, – протянул Бабарский, припомнив анданийские неприятности.
– Но когда я увидел твоего спутника, то понял причину твоего бесстрашия, – Пернатый помолчал. – Бамбальеро?
– С чего ты взял? – ИХ прекрасно сыграл искреннее удивление, но обмануть контрабандиста не смог.
– Бамбальеро смотрят иначе, – серьезно ответил тердан. – Ни один хороший стрелок так не смотрит – только они. Я не могу объяснить нюанс, но ставлю все золото, которое останется в ящике, против зубочистки, что твой парень был в Химмельсгартне.
– Может, как турист? – рассмеялся Бабарский.
– Он не хочет сменить работу?
Крачин очень хотел вступить в разговор и сдерживался из последних сил.
– Мой друг всем доволен, – ровно произнес ИХ. – Он нашел работу своей мечты.
– Ты не похож на фею из снов.
– Порой добрые волшебницы принимают очень странный облик, – отрезал Бабарский. – Давай считать деньги.
– Давай, – согласился Пернатый, бросив на телохранителя толстяка еще один взгляд.
Аксель Крачин был самым высоким из участников встречи, его макушка меньше чем на сантиметр не доходила до двухметровой отметки, что позволяло ему смотреть на окружающих свысока. Однако Аксель не был ни массивным амбалом, «горой мышц», ни худым «столбом» – он отличался удивительной, весьма редкой для такого роста соразмерностью и производил впечатление обыкновенного, просто очень высокого человека. Полезное впечатление, мешающее с первого взгляда разглядеть в Крачине опасного противника. И то, что Аксель тщательно следил за своей внешностью, только усиливало это впечатление. Короткие, темные, с густой проседью волосы он зачесывал назад и подстригал каждую неделю. Не меньше внимания уделял бородке «клинышком», весьма популярной среди университетских преподавателей. Крачин, конечно, совсем не походил на профессора, но аккуратная бородка изрядно смягчала его образ, отвлекая внимание врагов. Глаза у Акселя были блекло-голубыми, а нос – крючковатым. Одежду предпочитал удобную: брюки свободного кроя, тельник, мягкие ботинки и легкую кожаную куртку, отдаленно напоминающую цапу – прямую, чуть ниже пояса. Куртку Аксель сшил на заказ, и она идеально скрывала «Сталлеры» в наплечных кобурах.
На встрече с Пернатым Крачину досталась не самая интересная роль молчаливого телохранителя, и это при том, что на «Амуше» Аксель занимал должность старшего помощника, а Бабарский служил суперкарго, то есть находился в его подчинении. Но это на «Амуше»… А вне корабля ИХ превращался в хитроумного пройдоху, лично знающего многих уголовников Омута, а кого не знал – с тем мог договориться. Первую совместную операцию Бабарский и Крачин провели на Фархе, и провели настолько удачно, что, выслушав рассказ о поездке в Фоксвилль, Помпилио обронил: «Вы составили неплохую команду». Присутствовавший при разговоре Дорофеев ехидно усмехнулся, и Аксель понял, что пропал и его основной ролью станет сопровождение бортового проныры…
Именно поэтому Крачин выглядел мрачнее обычного.
Тем временем участники сделки закончили звенеть монетами, положенная сумма – очень внушительная, по меркам Герметикона, куча золота, – перекочевала во второй железный ящик, тот, который принес Бабарский, и они с Пернатым пожали друг другу руки. Никто, конечно, не расслабился, но в комнате стало спокойнее.
