– Осторожнее, мы можем превратиться в завсегдаев светских салонов.
– Мне нравится, как ты блистаешь, – прошептал ей на ухо Помпилио.
– Для тебя это важно?
– Для меня важно, чтобы ты была счастлива, Кира, – ответил он. – Мне нравится видеть, как ты забываешь обо всем и громко смеешься… Как блестят твои глаза… Нравится вести тебя в танце и слышать музыку: и снаружи, и внутри. И, да – мне нравится, что я больше не приезжаю на балы в одиночестве. Мне нравится, что ты производишь впечатление и…
– Зануда.
– …нравится, когда ты называешь меня занудой. Но больше всего мне нравится, что ты рядом со мной, Кира дер Даген Тур.
Девушка потерлась щекой о щеку мужа и негромко призналась:
– Иногда я чувствую пристальное внимание окружающих, их любопытство, иногда – навязчивое любопытство, но мне никогда не было неуютно, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Ты всегда рядом, и я знала, что могу в любой момент спрятаться за твоей спиной.
– Тебе ни разу не пришлось прятаться.
– Но я могла бы. И мысль о том, что ты рядом, придавала мне сил. И наполняла теплом. Мне нравится, что ты рядом Помпилио дер Даген Тур.
Они почти год шли друг к другу.
Сначала – не зная об этом, не видя и не чувствуя друг друга. Погруженные в собственные беды и переживания. Пребывая в поиске, но не догадываясь об этом. Не зная, чего ищут, шарахаясь из стороны в сторону и, кажется, отдаляясь… И вдруг – увидев рядом с собой того, кто может помочь. А потом – разглядев в этом «ком-то» единственного…
Почти год прошел с того момента, как на их свадьбе Кира тихо сказала: «Я тебя не люблю», до признания, которое они сделали друг другу. От людей, которые пытались спастись, до счастливой пары.
Они убили и похоронили прошлое.
И знали, что поступили правильно.
Вернувшись с Фархи, Кира и Помпилио две недели провели в Даген Туре, спрятавшись от мира в родовом замке, а затем отправились на праздник, который устроили власти Маркополиса в честь окончания реставрации собора Доброго Маркуса: все расходы взяло на себя Лингийское Алхимическое общество, изо всех сил стремящееся загладить вину за неосторожные высказывания во время проведения реставрации. На самой большой площади столицы развернулось народное гулянье с винными бочками, тушами на вертелах и обязательным фейерверком, а в Ратуше устроили пышный бал, на который съехался цвет общества: лингийские дары, адигены, посланники других планет, промышленники… И Кира, для которой этот праздник стал первым после свадьбы настоящим выходом в свет, оказалась в центре всеобщего внимания.
И девушка справилась превосходно.
В первый вечер дорогих гостей чествовал дар Антонио, устроивший ужин «в честь долгожданного возвращения в свет моего возлюбленного брата и его прекрасной избранницы». Мероприятие получилось скромным, всего на две с половиной сотни гостей, и не нашло отражения в прессе. Женщины знакомились с Кирой, пытаясь понять, что отыскал знатный холостяк в рыжей инопланетнице, мужчины негромко и только лично поздравляли Помпилио с окончанием погони за Огнеделом. Месть, которой дер Даген Тур жил последние месяцы, свершилась, и именно это стало истинной причиной его возвращения.
Следующий день они посвятили неспешной прогулке по городу: Помпилио показывал Кире «свой» Маркополис, места, которые были ему памятны или дороги. Они побывали у Военной академии, в Галерее искусств… «В ней я провел изрядную часть свободного времени. – В Академии не преподают изящные науки? – Преподают, но мама считала, что недостаточно, поэтому я занимался дополнительно. – Ты умеешь рисовать? – Я бы не взялся за твой портрет, но кое-что изобразить могу»… А вечером их ждал театр, премьера знаменитого балета «Принцесса Эсмеральда», который наконец-то привезла на Лингу труппа великого анданийского театра «Август».
И лишь на третий день случился собственно праздник: большие гулянья, бал в Ратуше, танцы, фейерверк и снова танцы. Почти все мужчины в месварах – ведь это адигенский бал, женщины – в пышных, но не мешающих танцевать платьях. У Киры оно было ярко-синим, к цвету которого прекрасно подошел преподнесенный Помпилио сапфировый гарнитур.
С бала вернулись в пятом часу, проснулись в два пополудни и вот уже третий час наслаждались расслабляющим отдыхом на открытой террасе.
– Мне рассказали о тебе много интересного, – игриво сообщила девушка.
– Надеюсь, ты поверила всему, что услышала?
– А должна была?
– Разумеется.
– Что?! – не ожидавшая такого ответа Кира резко повернулась и посмотрела мужу в глаза. – Всему?!
– Тетушки любят преувеличивать, но редко лгут, – едва заметно пожал плечами Помпилио. – В целом их историям можно доверять. Во всяком случае, в основных моментах.
– То есть про ту оперную диву…
– Правда, – кивнул Помпилио.
– И о том, что ты собирался жениться на дочери дара Генри?
– Вот это уже преувеличение, – рассмеялся дер Даген Тур. – Дядюшка Генри хотел выдать за меня свою младшую, чтобы наладить отношения с Антонио. Но я решил, что дружбу и доверие между семьями можно восстановить и без таких жертв, и помирил их с братом.
– А как же младшенькая?
– Счастлива. У нее уже двое детей.
– Тетушка Тереза до сих пор обижена на то, что ты отказал во внимании ее дочери. Она считает, что вы стали бы идеальной парой.
– И сказала об этом тебе?
– Как будто между прочим.
– Тетушка Тереза всегда отличалась некоторой прямолинейностью… Ей бы подошло командовать дивизией тяжелых бронетягов.
– Сколько раз тебя пытались женить?
– Я давно сбился со счета… – Помпилио выдержал паузу, после чего тихо спросил: – Тебя все это смущает?
– Нет, – спокойно ответила Кира, вновь прижимаясь к мужу. – У каждого из нас есть прошлое. Я немного смущена, но вовсе не рассказами о твоих похождениях, а тем, что вхожу в новый мир. Ты воспринимаешь происходящее естественно, ведь для тебя они свои: все эти дядюшки, тетушки, кузены и кузины. Ты с ними вырос, и тебе все равно, что делать: исследовать только что открытую планету, сражаться с пиратами или общаться с дарами в ложе театра.
– Меня всему этому учили.
– А у меня нет твоего опыта.
– Зато у тебя есть я, – улыбнулся Помпилио. – А опыт… Опыт не поможет тебе стать адигеной.
Фраза прозвучала неожиданно и чуточку обидно.
– А что поможет?
– Ничего.
– Ничего? – изумленная Кира вновь повернулась к мужу. – Ничего?
– Ты уже ею стала, – глядя жене в глаза, ответил Помпилио. Очень серьезно ответил. – Настоящим адигенам не нужно постоянно контролировать себя, думать над своими поступками и словами. Или это становится твоей сутью, или нет. Ты стала адигеной в тот миг, когда поняла, что не можешь пойти к алтарю ни в чем, кроме кисла.
