– Алхимик есть, и он все устроит.
– Вот и здорово, – улыбнулся Грег.
– Гараж Академии Наук находится на заднем дворе, – сообщил Генри. – Мы сядем в одну из машин и уедем.
– Звучит неплохо, – повторил ИХ.
– Ага, – подтвердил Генри.
– Нам тоже понравилось.
– Еще по одной?
– Охотно, – Грег торопливо допил пиво. – Может, переместимся в другое заведение? Мы с Генри разведали…
– Подождите, подождите! – Аксель обвел малорослых собеседников недоуменным взглядом. – Мы что, обо всем договорились?
– Да.
– Да.
– Что не так?
– Я не услышал, как мы попадем на башню.
– Что? – не понял Генри.
– Ваш замечательный план начался с того, что мы спускаемся с крыши Академии Наук.
– Все правильно, – кивнул Грег.
– А как мы на ней оказались?
– Мы разве не сказали? – верзийцы переглянулись.
– Хороший вопрос, – после короткой паузы поддержал Крачина ИХ. – Я не хочу подниматься на башню, чтобы потом с нее спускаться.
– Подниматься не придется, – утешил его Генри.
– Мы на нее высадимся.
– Есть свежая идея.
– Тебе точно понравится, ты у нас рисковый.
– Слышал о миницеппелях?
– Что это? – машинально спросил Аксель.
– Он ведь тарахтит, – поморщился Бабарский.
– В сферопорту стоит наш друг, капитан Шрайбер, у него есть миницеппель на электрических двигателях. Он не тарахтит.
– Запас хода не очень большой, но нам хватит. Мы уже подсчитали.
– Что такое миницеппель?
– Капитан Шрайбер с удовольствием сдаст нам его в аренду. Мы уже спросили.
– Заплатить придется золотом, но дело того стоит.
– И на крыше окажемся с комфортом, и снаряжения возьмем столько, сколько нужно.
– Ты это называешь комфортом? – пробурчал Бабарский.
– Придумай другой план.
– Меня кто-нибудь слышит?
ИХ и верзийцы наконец-то повернулись к Акселю и замолчали, давая понять, что не понимают причины вспышки. Несколько секунд за столиком царила тишина, а затем Крачин спросил:
– Что такое миницеппель?
– Тебе понравится, – пообещал Грег. – Ты ведь рисковый.
Аксель отметил, что эту фразу он уже слышал, только в прошлый раз она предназначалась Бабарскому.
– Прилетим на крышу с комфортом.
– О каком комфорте ты говоришь? – возмутился ИХ. И повернулся к Крачину: – Ты когда-нибудь спускался в «корзине грешника»?
– Мы с тобой вместе спускались, – язвительно напомнил Аксель. – И не так давно.
– А теперь представь, что она летает, подобно цеппелю, – продолжил суперкарго, никак не среагировав на подначку Крачина. – И качается. И ее трясет. И дует со всех сторон.
– На самом деле все не так плохо, – произнес Генри.
– Вы ведь цепари, вас не должно тошнить, – закончил Грег.
Аксель тяжело вздохнул.
⁂
«Признаться, я не был уверен, что кто-то, кроме Бедокура, отличающегося неимоверной силой… ну, и еще, наверное, Акселя Крачина, прошедшего и Химмельсгартн, и жестокую школу эрсийской армии… и капитана Дорофеева, в чьей решительности я не сомневаюсь… и мессера Помпилио, разумеется… В общем, я, признаться, не был уверен, что встречу человека, который смог бы действовать с такой же уверенностью, как перечисленные люди, в способностях которых я имел удовольствие убедиться. И не раз. Мне казалось, что только чудо помогло мессеру собрать на «Пытливом амуше» сразу стольких представителей рода человеческого, которых принято называть воинами: людей, для которых невозможного почти нет.
Хладнокровие, решительность, сила.
Сам я, чтобы там ни воображал Олли, совсем другой, а вот синьор Дюкри вылеплен из того же теста, что, например, Крачин: будучи внешне человеком спокойным, рассудительным, а значит, вроде как безобидным, Уран оказался обладателем стального стержня, твердо знал, чего хочет, и умел добиваться цели всеми доступными способами. На рожон Дюкри не лезет, держится корректно, всегда предлагает разумные компромиссы, но горе тому, кто принимает его вежливость за слабость и начинает давить. Таких людей ждет весьма неприятный сюрприз.
Истинное лицо Урана Дюкри было скрыто от меня до того дня, когда мы с ним отправились на поиски алхимической лаборатории. И я, разумеется, не ожидал, что именно увижу во время столь обыденного предприятия…»
из дневника Андреаса О. Мерсы alh.d.
///
– Это уже четвертая лаборатория, – недовольно заметил Уран, выходя из автомобиля и с силой захлопывая дверцу. С силой – чтобы показать алхимику всю глубину охватившего его раздражения. – Следующая будет в местном университете, но нас в нее вряд ли пустят. А если пустят, то вряд ли разрешат делать то, что нам нужно.
– Э-э… что я могу? – промямлил Мерса, который сегодня проснулся Энди. – Я должен сделать смеси и… э-э… вещества, в строгом соответствии со списком, который составил Бабарский. Я не виноват, что в предыдущих… э-э… лабораториях отсутствовало нужное оборудование.
– Это я понимаю, – кивнул Дюкри.
– Тогда зачем вы на меня кричите?
– Я не кричу, – вздохнул слегка смущенный Уран. Потому что кричать на беззащитного Энди было совсем неприлично. – Извини.
– Ничего страшного.
Пару часов назад ИХ прислал к Урану посыльного со списком необходимых алхимических смесей, в основном запрещенных, и с адресами пяти принадлежащих Омуту лабораторий, в которых с пониманием отнесутся к производству незаконных веществ. Увы, три из них Энди уже забраковал, и, если здесь их тоже постигнет разочарование, останется последняя, а что делать потом, Дюкри не представлял. И даже подумывал обратиться к университетскому приятелю алхимика.
– Надеюсь, нам повезет, – Мерса уныло огляделся. – Правда, район тут совсем уж дрянь…
– Улица Каменщиков, – сказал Уран только для того, чтобы хоть что-то сказать.
– Удивительное… э-э… несоответствие тому, что мы… э-э… видим.
– Мы все еще в Карусели.
– Это я и имел в виду, – алхимик поморщился. – И местный… э-э… Омут сильно упал в моих глазах.
– Вы хотели увидеть здесь каменщиков?
– Пусть… э-э… не каменщиков, но и не такую… э-э… помойку.
Потому что квартал, в который они приехали, был дрянным, даже по местным меркам: дома совсем обшарпанные, с ободранной штукатуркой и сорванными подъездными дверьми. Ближайший и вовсе производит впечатление брошенного, который даже бродяги обходят стороной. Прохожих нет, только вверх по улице, у перекрестка, сидят, прислонившись к стене, четверо или пятеро. То ли мертвые, то ли обдолбанные. А чуть ближе, метрах в пятидесяти, стонет на куче мусора окровавленный мужчина в изодранном клетчатом пиджаке и грязных брюках.
