– У меня давно не было столь насыщенного дня, – произнес Филип, глядя на сидящего напротив Помпилио. – И сложного.
Мужчины промолчали, приготовившись услышать слова, которые до сих пор не были произнесены.
– Я хочу сказать тебе спасибо, лингиец, – тяжело продолжил Филип. – Ты меня спас.
Дер Даген Тур с достоинством кивнул.
– Я допускал шутки в твой адрес, лингиец, и хочу за них извиниться.
– Я с радостью принимаю твои слова, Филип, они приятны моему уху и моему сердцу.
– Нет ничего более ценного, чем правильные, искренне произнесенные слова, – добавил старый Бенджамин.
– Мир держится на Слове, – закончил Дерек, поднимая бокал.
Мужчины выпили, после чего Помпилио неожиданно произнес:
– Получается, Филип, ты мне должен.
Дар Спирче вздрогнул, и его глаза стали холодными. Однако голос его остался спокоен, а тон – вежлив.
– Мы все знаем, что я должен, лингиец, и нет смысла в напоминании.
Показалось, дер Даген Тур ошибся, причем крепко ошибся и оскорбил дара, но так только показалось.
– Я не хотел тебя обидеть, Филип, – размеренно ответил он, глядя Спирче в глаза. – Я сказал то, что сказал, только потому, что хочу получить долг немедленно.
– Каким образом? – растерялся дар.
– Ты примешь от меня в подарок шкуру пламура.
Дерек шумно выдохнул, а старый Бенджамин едва не расплескал ликер.
– Ты шутишь? – тихо спросил Спирче.
– Я мог бы просить тебя об этом, но ты мне должен, Филип, поэтому я не прошу, а требую, – твердо продолжил Помпилио. – Если ты согласишься принять подарок, мы оставим позади сегодняшнее приключение. Ты полностью расплатишься со своим долгом.
Бенджамин едва заметно улыбнулся и, скрывая улыбку, поднес к губам бокал. Дерек цокнул, показывая, что удивлен, но промолчал. Спирче покрутил головой, пробормотал:
– Проклятый лингиец… – и перевел взгляд на хозяина замка. – Он всегда был таким?
– Я знаю Помпилио тридцать лет, и с каждым годом он становится лучше, – медленно ответил Дерек.
Филип кивнул и вернулся к Помпилио:
– Тебе удалось меня разозлить, удивить, впечатлить и все – в течение одного дня. Теперь я понимаю, почему Дерек гордится дружбой с тобой, лингиец, и сожалею, что не знал тебя эти тридцать лет.
– Тридцать лет – это не вся жизнь, Филип, и я буду рад называть тебя другом все то время, которое нам осталось.
– Хорошие слова, лингиец, теперь у тебя есть такая возможность, – мужчины пожали друг другу руки, выпили, после чего дар Спирче улыбнулся: – Теперь мы можем перейти к делам?
– Только если захочешь, – подал голос Бенджамин.
– Если бы я не хотел, то даже пламур не стал бы для меня наживкой, – без улыбки ответил Филип. – Но я понимаю, что приближается день, когда придется делать выбор.
– Этот день уже настал, – подал голос Дерек.
– Тебе так кажется.
– Идет война, – добавил дар Кордо.
– При всем уважении, дядюшка Бенджамин, это не так. Достаточно всего лишь оглядеться, чтобы понять…
– Та война, о которой говоришь ты: с пушками, бронетягами, крейсерами и гибнущими солдатами, – она наступит в последнюю очередь, – веско произнес Помпилио. – Для начала необходимо измочалить экономику противника.
– Надеюсь, ты не хочешь поделиться со мной азами?
– А нужно?
– Лингиец, не бери на себя больше, чем можешь взять.
– А ты не предлагай мне оглядеться, потому что, когда я оглядываюсь, я вижу войну, – чуть повысил голос дер Даген Тур. – И еще, Филип, благодаря тому, что я много путешествую, я оглядываюсь чаще и в самых разных мирах, и повторяю: война идет.
– Пока галаниты лишь пытаются отщипывать у нас планеты, но они не смогут откусить больше, чем способны. В их распоряжении всего один сектор.
– Они тянут на свою сторону независимые миры, и тянут активно.
– Но у нас все равно пятикратное преимущество.
– Уже нет, – вздохнул старик. – Если верить последнему отчету Герметикона, в прошлом году объем экономики Галаны составил тридцать процентов от совокупной экономики адигенских миров. Это очень много.
– Этот отчет я еще не читал, – признался Спирче.
– Его доставили перед тем, как я отправился сюда.
– Галаниты не просто развиваются: они активно вторгаются во внутренние дела своих «деловых партнеров», навязывают им выборную систему управления и приводят к власти своих марионеток. Их глобальная цель – переделать экономику Герметикона, ради чего они постоянно призывают отказаться от золотого стандарта и перейти на единую резервную валюту – галанитский геллер.
– Кто откажется от золотого стандарта? – удивился Спирче.
– Тот, кто готов жить в долг, – объяснил Дерек. – Бумажек можно напечатать любое количество, и если бумажки обретут самостоятельную ценность, эмиссионный центр станет управлять Герметиконом. А самое интересное, что это будет ему стоить лишь бумаги и краски.
– Потребуется армия, чтобы держать в узде недовольных, – добавил Бенджамин.
– За этим дело не станет, – отозвался дер Даген Тур.
Дерек поднялся, взял бутылку и неспешно наполнил опустевшие бокалы друзей.
– Что ты предлагаешь? – угрюмо спросил Филип.
– Пора объединяться и начать торговую войну с Галаной, – жестко ответил Помпилио. – Причем вести ее, как положено: полностью отрезая галанитам доступ к нашим рынкам и всячески препятствуя их вторжению в независимые миры.
– Все вновь открытые планеты должны становиться адигенскими, – добавил дар Кордо. – Вести активную подрывную деятельность на тех планетах, где правят галанитские лакеи, и активно привлекать на свою сторону независимые миры.
– Но самое главное – это первый пункт, – произнес Дерек. – Нужно в конце концов признать, что идет война, и действовать в соответствии с законами, которые гласят, что войны не выигрывают, оставаясь в обороне.
– Если мы будем так себя вести, горячая война станет неизбежностью, – заметил Спирче.
– Она в любом случае неизбежна, – резко ответил дер Даген Тур. – Но пока получается так, что неизбежная война случится на невыгодных для нас условиях. И это нужно изменить.
Некоторое время в «старой» гостиной царила тишина: Филип обдумывал услышанное, Дерек добавлял в бокалы напитки, а затем Спирче осторожно осведомился:
– Я правильно понимаю, что ты прибыл посланником от брата?
– От всей лингийской Палаты Даров, – уточнил Помпилио.
– Ты сказал все, что хотел?
