Ответив, Арбедалочик замолчал, но продолжил стоять, хотя давно должен был присесть за столик – о напористом характере самого молодого из директоров-наблюдателей Компании слагали легенды. И его неожиданное поведение заставило рыжую взглядом указать на стул.
Абедалоф уселся, бросил подоспевшему официанту: «То же самое, что даме» – и следующей фразой продолжил удивлять:
– Кира, мне действительно очень жаль, и я действительно прошу прощения за… свое поведение при нашей прошлой встрече. Я был… взвинчен…
– Чувствовал себя в полной безопасности, – едко уточнила рыжая. У которой до сих пор иногда вставал перед глазами тот эпизод: сильный, чудовищно сильный галанит, рыча от вожделения, разрывает на ней одежду, собирается унизить, чтобы выказать презрение ее отцу и… И отлетает в сторону, пропустив мощнейший удар от разъяренного Помпилио. От Помпилио, которого сама Судьба раз за разом посылала Кире в самые жуткие моменты жизни. Посылала, чтобы спасти.
– Я чувствовал себя победителем, – не стал скрывать Арбедалочик. Но фразу произнес с грустью.
– Признаться, я в шоке от того, как вы, галаниты, празднуете победы.
– Победитель получает все, – пожал плечами директор-наблюдатель. – Но, кажется, ты достаточно со мной расплатилась. Разве нет?
Кира склонила голову, одновременно обозначив легкую улыбку, помолчала, дожидаясь, когда официант выставит холодные, только из ледника, бокалы с белым вином, а когда он ушел, подняла свой:
– Как ты выжил после двух пуль в грудь? – и пригубила намурского.
– К счастью, стреляла ты, а не твой супруг… – галанит, в отличие от адигены, отсалютовал перед тем, как сделать глоток. А затем небрежно осведомился: – Как у него дела?
– Превосходно.
– Хочу отметить, что замужество пошло тебе на пользу: ты потрясающе выглядишь, – произнес Абедалоф, глядя на рыжую в упор.
Однако смутить ее не сумел.
– Ты не первый, кто говорит мне об этом, – улыбнулась Кира.
– Как получилось, что ты вышла за Помпилио?
– Он постоянно оказывался рядом в трудные минуты.
– Решила поощрить рыцаря без страха и упрека?
– В нем есть кое-что для тебя непонятное: благородство.
– Имеешь в виду титул?
– Я ведь сказала: «для тебя непонятное».
Галанит покачал головой, сделал еще один глоток вина и серьезным тоном спросил:
– Вы обсуждали смерть твоего отца?
Кира ожидала вопрос и подготовила ответ заранее:
– Ты поэтому искал встречи со мной?
– Я прибыл на Тердан по делам, – спокойно ответил Арбедалочик. – Но, узнав, что ты здесь, решил воспользоваться ситуацией.
– Это и называется «искать встречи», – объяснила Кира.
– Ты пытаешься уйти от ответа, – заметил галанит. – Почему?
– Потому что это не твое дело, – пожала плечами рыжая, разглядывая принесенный салат. Однако аппетит пропал, и блюдо останется нетронутым. – Но коль настаиваешь, изволь: мы с Помпилио обсуждали смерть моего отца. В прошлый раз мы говорили об отце вскоре после того, как мой супруг окончательно уладил свои разногласия с Огнеделом.
– Он долго к этому шел, – обронил Абедалоф.
– Некоторым его врагам кажется, что «долго» то же самое, что «вечно», однако это принципиально разные определения. Мой супруг – очень упорный человек.
– И что же он сказал о смерти твоего отца?
– Мы говорили по очереди, поскольку то был не монолог, – отчеканила Кира, глядя галаниту в глаза. – И когда разговор закончился, мы поняли, что никто и никогда не сможет использовать имя моего отца, чтобы вбить между нами клин.
А вот этого Арбедалочик точно не ожидал. Он помолчал, не находясь с ответом, но довольно быстро собрался:
– Как ты можешь жить, зная, что…
– Что мой супруг меня очень любит? – плавно перебила его Кира. – Я счастлива.
– А ты его любишь? – резко спросил галанит.
– Я его обожаю.
Абедалоф осекся, рука, в которой он держал бокал, дрогнула, но чтобы заметить это, нужно было быть по-настоящему наблюдательным человеком.
– Почему ты не сказала, что ваши отношения – не мое дело? – криво улыбнулся он.
– Потому что ты пришел спросить об этом.
– Но…
– Я знаю все, что должна знать о смерти моего отца, и даже то, о чем ты можешь только догадываться. А ты теперь знаешь, как я отношусь к моему возлюбленному супругу. И это не изменится.
Он поставил бокал на стол и глухо произнес:
– Ты стала настоящей адигеной.
– Ты не первый, кто говорит мне об этом.
– Сожгла прошлое?
– Не все, – жестко ответила Кира. – Я никогда не забуду, что ты хотел меня изнасиловать.
– Да, все так… хотел… – Абедалоф скомкал салфетку, резко поднялся и, не прощаясь, направился к двери.
///
– Элки, что происходит? – осведомился Аристотель, едва Зорман вошел в его большой, «парадный» кабинет.
– Пытаюсь разрулить возникшие проблемы.
– Что значит «пытаюсь»? – тон не оставлял сомнений в том, что маршал Сената раздражен до крайности. – Где Купер? Я хотел видеть вас обоих.
– Это и есть главная проблема, – вздохнул Зорман.
– Купер – проблема? Что с ним? Он жив?
– Он жив, здоров, прекрасно себя чувствует, но… – Элки качнул головой. – Но он не помнит события прошлой ночи.
– Как это? – Аристотель сбавил тон, жестом предложил Зорману присесть и взял в руки карандаш, который всегда вертел во время серьезных разговоров. – Что происходит?
Повторять ответ Элки не стал, присел и приступил к неспешному рассказу:
– Насколько я понял, вчера вечером Онисим отправился на встречу с капитаном цеппеля «Счастливый цехин», которую ему организовали уголовники из Карусели. Онисим собирался купить цеппель, но во время встречи принял решение захватить и допросить капитана…
– Почему?
– Возможно, Онисим не поверил услышанному, но точный ответ может дать только он сам, а он…
– Потерял память.
– Именно, – Зорман выдержал короткую паузу. – Онисим отправился в доходный дом, в котором квартировал капитан, но угодил в засаду, что косвенно подтверждает правильность его сомнений. Во время перестрелки погибло несколько гвардейцев, а сам Онисим исчез и был обнаружен под утро – спящим на лавочке в парке Шпиндмау. Врачи сказали, что, скорее всего, Онисим был контужен во время взрыва, некоторое время бродил по городу, после чего уснул.
– Ты веришь? – быстро спросил Аристотель.
