Впервые она назвала меня по имени. Обычно звала шкурником.
– Я… мне тоже не безразлична судьба этих людей. Но Шивалль прав: женщина сдастся прежде, чем прольется хоть капля крови.
Я попытался ответить, но удалось лишь прошептать:
– А что их ждет потом, ваше высочество? Неволя? Рабство?
Валиана заглянула мне в глаза. Она была прекрасна, но красота давно не имела надо мной власти.
– Я поговорю о ней со своим отцом, с его светлостью. Обещаю, что если ты отправишься сейчас со мной, то я гарантирую: Тиаррен не станет ничьей служанкой. Обещаю.
В ее глазах я увидел то, чего раньше не замечал, – не раздражение, а страх. Она не доверяла Шиваллю и боялась за свою жизнь, сомневаясь, что Фелток в одиночку сможет защитить ее. Я собирался оставить ее в руках этого прохинедея, и что потом? У меня не было людей, чтобы сражаться с целым городом, а если бы я и вступился за семью Тиаррен, то, может, только все испортил бы. Сейчас их ждет лишь нищета, но будет гораздо хуже, если их сочтут союзниками плащеносцев.
Я рухнул на колени, потому что ноги больше меня не держали.
– Благодарю вас, ваше высочество. Я поступлю так, как вы приказываете.
Шивалль спрятал пистоль в складках камзола и захлопал в ладоши.
– Замечательно! – сказал он. – Как же хорошо, когда в наши непростые времена человек знает свое место.
ПРИШЕСТВИЕ ПЛАЩЕНОСЦЕВ
Те дни, самые первые, были лучшими. Мы с Пэлисом играли в старинные военные игры, беседовали о стратегии и тактике, философии и идеологии, правосудии и законе. Мы много ели в те месяцы, чтобы нарастить на костях мясо, поэтому любое кушанье казалось невероятным пиром. Раны мои еще болели, а Пэлис порой заходился в кашле, особенно когда похолодало, но в целом мы были крепки и бодры. Я научил его драться на клинках, он показал мне несколько приемов, вычитанных в книгах, о которых я даже не слышал.
– Единственной роскошью, дозволенной мне отцом за три года в башне, были книги, – сказал он, когда мы упражнялись в поле за бараками. – Он бы даже их мне не дал, но я спросил отца, неужели он боится, что я смогу забить его этими книгами. Думал, он меня убьет в тот момент, но король крепко верил в древние предрассудки и считал, что нельзя проливать королевскую кровь.
– И много ты прочитал? – спросил я.
– Все, что было. В библиотеке замка хранилось лишь двадцать книг, удивительных древних фолиантов о войнах и сражениях. Фалькио, если хочешь, я покажу тебе трактаты, написанные четыреста лет назад великими мастерами клинка: свои приемы они надежно спрятали среди множества стихотворных строк. Когда я прочитал всё, моя матушка, да благословят ее боги, послала слуг в монастырь в Газии за другими. Я читал работы философов и тиранов, писарей и королей, и когда закрывал последнюю страницу, то начинал перечитывать их с самого начала.
– Ты никогда не рассказывал о своей матушке.
Он опустил глаза.
– Она так хотела.
Мне показалось, что я чем-то оскорбил его.
– Как-то и я читал одну книгу, – сказал я. – Там было про всякую похабщину. Мне понравилось.
Пэлис улыбнулся и шлепнул меня по затылку.
– Так-то ты разговариваешь со своим королем? Кроме того, ты меня не обманешь, Фалькио. Ты же книжный человек, такой же, как и я сам. Слуги видели, как по вечерам ты таскаешь тома из моей библиотеки.
– Спать больше не хочется, а что еще делать по ночам… – процедил я сквозь зубы. Боялся, что Пэлис сейчас скажет что-нибудь о дамах из замка: лучше бы он подумал дважды, прежде чем такое предлагать.
Но он хлопнул меня по плечу.
– Иногда книги становятся лучшими друзьями, Фалькио. Бери столько, сколько хочешь.
* * *
Первым к нам присоединился Кест. Я нашел его в Луте, там же, где оставил, когда наша детская дружба угасла и появились новые приятели.
– Ждал тебя, – ответил Кест на мой вопрос, что он делает в кузнице своего отца. Прежде чем я смог что-то сказать, он отложил клинок, который ковал, снял с полки несколько готовых и сказал: – Что ж, пошли.
– А ты разве не хочешь узнать, что мы собираемся делать? – спросил я. – Или хотя бы рассказать родителям о том, что ты уходишь?
– Мои родители всегда знали, что рано или поздно я уйду. Я давно с ними попрощался. А насчет того, что мы собираемся делать… видимо, что-то интересное, раз я тебе понадобился.
Когда мы выходили из кузницы, Кест наконец-то заметил Пэлиса, стоявшего в дверях.
– Здравствуй, – сказал он. – А ты кто еще такой?
В воздухе кузницы витали дым и пыль, поэтому королю пришлось откашляться, прежде чем он смог ответить.
– Пэлис Первый, – сказал он. – Твой король.
– А! Здорово. Ну, пошли, а то впереди тучи собираются.
Кест был странным парнем, но я по нему скучал. Бок о бок с лучшим другом детства мы поскакали по полю, следуя за юным королем-идеалистом, который решил возродить орден плащеносцев. Поистине это было самое счастливое время моей жизни.
* * *
А самый лучший момент наступил спустя еще несколько месяцев. Нас к тому времени уже было двенадцать, девять мужчин и три женщины: Кест, Брасти, Шэйна, Киллата, Морн, Беллоу, Пэррик, Дара, Найл, Уинноу, Рэн и я. Двенадцать странствующих магистратов, которые знали королевский закон, умели выносить справедливые решения, быстро скакать и хорошо драться. Возможно, мы слегка заносились, но были готовы ко всему.
В первый день весны пришло время изменить мир. Король призвал нас в тронный зал, и мы подумали, что сейчас состоится пир в нашу честь с цветами, а может, даже и с парадом. По этому случаю я заказал у местной портнихи длинный плащ. Понимал, конечно, что пытаюсь воплотить в жизнь детскую мечту, но я и так теперь почти приблизился к ней. Плащ выглядел так, как я его представлял с самого детства. Брасти тогда здорово повеселился за мой счет.
– Боги, Фалькио, – едва сдерживая смех, сказал он. – Если тебя схватят и начнут пытать, пожалуйста, не говори им, что ты один из нас. Вряд ли я выдержу такой позор! И пожалуйста, не выставляй себя на посмешище перед толпой моих обожательниц, которых король обещал мне.
Я пропустил его остроты мимо ушей: никакие насмешки Брасти не заставили бы меня снять плащ. Он был не слишком крепким и выглядел довольно бедно, но я не снял бы его, даже если бы надо мной смеялся весь двор. Мы вошли в тронный зал – там не было никого, кроме короля и старухи.
– Швея! – воскликнул я. Я не видел ее с того самого дня, как очнулся в королевской опочивальне, услышав, как она шьет.
– Да, сынок, это я: пришла проводить вас.
Брасти хмыкнул.
– Это что, и есть толпа обожательниц?
