– Пожалуйста, – сказал я. – Пожалуйста, остановитесь.
Эталия наклонилась и взяла мою левую руку, завела ее за изголовье постели. Я почувствовал, как что-то обматывается вокруг моего запястья. Попытался вырваться, но не смог. Я дернул второй рукой, но женщина уже и ее успела привязать.
– Остановитесь, – повторил я.
– Я не боюсь, Фалькио. Я не верю, что жестокость, живущая в вашем теле, сильнее милосердия, обитающего в вашей душе, даже когда вам больно и вы в ярости.
Она встала и, подойдя к изножью, достала еще один ремень, прикрепленный к полу.
– Я не могу заставить вас поверить мне, потому что вы слишком сильно себя ненавидите, чтобы принять истину о себе. Поэтому я свяжу вас, и вы выпустите из своего сердца всю ярость, но не сможете причините мне вреда.
Женщина смотрела на меня так, словно ждала ответа, но я не мог ничего сказать. Не чувствовал ничего, кроме стыда, и все слова покинули меня.
Эталии и этого хватило, она вернулась в постель и вновь оседлала меня.
Моя обычная язвительность все-таки прорвалась.
– Похоже, что…
Эталия положила палец мне на уста и вновь нежно начала покачиваться. Я не двигался; это продолжалось очень долго, и мне даже показалось, что в какой-то момент я уснул. Но потом вдруг понял, что нахожусь уже внутри нее, а она все так же нежно раскачивается взад и вперед. Я испугался, что сейчас скажу что-нибудь ужасное, но от раскачивания лона голос мой стих. Иногда мне казалось, что я вот-вот заплачу, но ее мерные движения и руки, упирающиеся мне в грудь, помогали сдержаться. Я не знал, сколько уже прошло времени, – помню лишь, что в окно начали пробиваться первые лучи солнца прежде, чем я заговорил. Голос мой был так тих, что она попросила меня повторить. А может, не просила. Может, просто хотела, чтобы я сам себя услышал.
– Ремни, – сказал я. – Сними с меня ремни.
* * *
Это утро отличалось от всех предшествующих и вообще всего, что только можно себе представить. Я снова проснулся, но раны уже не болели. А что еще важнее, боль, сидевшая во мне жалом так много лет, тоже исчезла. Хотел бы я сказать, что это случилось раз и навсегда, но даже тогда я понимал, что впереди меня ждет еще немало боли. Но это будет потом.
Я услышал тихое пение, оглянулся и увидел, что Эталия стоит у окна. Она наливала в чашку какой-то горячий напиток и раскладывала еду на тарелке. Этим утром на ней было простое летнее платье, белое с голубым, и в нем она совсем не походила на ту таинственную эфирную незнакомку, которая поприветствовала меня прошлой ночью. Она показалась мне еще красивее.
– Пора завтракать, – сказала она. Поставила на темный деревянный поднос две тарелки и чашки и поместила его на маленький столик у постели. Сама села рядом.
Я сделал глоток – в чашке оказался некрепкий травяной чай с медом. На тарелках была простая еда: хлеб с вареньем и куски сыра. Я собирался уже пошутить, сказав, что съел бы жареного цыпленка, но она лишь покачала головой.
– После того, чем они кормили тебя и что с тобой сделали, не стоит принимать тяжелую пищу. Тебе нужно что-то легкое и не слишком много, по крайней мере на первых порах.
Я согласно кивнул: честно говоря, я давно не чувствовал себя настолько хорошо, что даже нужные слова не находились. Я почесал подбородок и с удивлением не обнаружил бороды. Каким-то образом она побрила меня, пока я спал.
– Спасибо, – сказал я.
Она улыбнулась и ответила так, словно я произнес что-то очень оригинальное:
– Вот и замечательно.
Мы завершили трапезу в полном молчании, но после я почувствовал потребность поговорить.
– Где девочка?
– Полагаю, прямо сейчас она взбегает по лестнице, – ответила Эталия.
Тут же раздался стук в дверь, и голос Алины произнес:
– Фалькио! Фалькио! Вы здесь? Мне сказали, чтобы я не беспокоила вас, но я им не верю. Фалькио, вы ранены?
Эталия встала и открыла задвижку.
– Он здесь, дитя. Не стоит беспокоиться и ломать руки о дверь. Не обратив на нее внимания, Алина взобралась на постель.
Вспомнив о том, что лежу обнаженный, я едва успел прикрыться простыней.
– Фалькио! С вами все в порядке?
– Все отлично. А как ты?
– Прекрасно. И Чудище тоже.
– Чудище?
– Лошадь, ну же! Вы уверены, что уже в порядке? Выглядите каким-то одурманенным.
– Клянусь, со мной уже все хорошо.
– Ладно, – сказала она и посерьезнела. – Нам скоро нужно идти, Фалькио. Церемония начнется через пару часов, нам надо появиться там до того, как они начнут вызывать всех по именам.
Я все еще не был уверен в том, что следует так поступить.
– Ступай вниз и жди там, дитя мое, – сказала Эталия. – Поешь пока, а нам с Фалькио нужно еще кое-что обсудить.
– Что обсудить? Плату за услуги? – язвительно спросила Алина и поскакала вниз по лестнице.
Эталия закрыла дверь на щеколду, прежде чем сесть рядом.
– Девочка не ошиблась, – заметила она.
Не мне судить: святые лишь знают, что эта женщина сделала для меня гораздо больше, чем я мог надеяться. Но все равно отчего-то мне стало больно.
– Денег у меня немного, но все, что есть, – твои. А то, что я останусь должен, обязательно найду и принесу тебе позже, когда смогу. Назови цену, Эталия: какой бы она ни была, я буду вечно благодарен тебе.
Она наклонилась и поцеловала меня в лоб.
– Какие мудрые и благородные слова. Даже удивительно, что ты не поэт.
Я пожал плечами, желая как-нибудь сострить в ответ. Но в голову ничего не приходило.
– Ты спросил, поэтому я назову свою цену, драгоценный мой.
Всех ли, кому Эталия помогает, она наутро зовет «драгоценными», подумал я. Хотелось бы верить, что это не так.
– Цена моя такова. На юге, недалеко от Бэрна, у Западного берега, есть остров. Это прекрасное место, не тронутое распрями, вдали от торговых путей. Там водится много рыбы и дичи, растут прекрасные цветы и ягоды. Воды там прозрачные и чистые, и солнечный свет по утрам струится меж деревьев по пляжам, словно дождь по песку.
– Я не понимаю. Чего ты хочешь? Чтобы я привез тебе этот остров?
Она улыбнулась.
– Да. Я хочу этот остров. Он мой по праву, достался мне по наследству от родителей еще до того, как я вступила в орден.
– Тогда что? Прости, Эталия, я не пойму, чего ты у меня просишь. Если этот остров и так твой…
Она наклонилась и поцеловала меня в губы.
– Я хочу тебя, – сказала она. – Хочу, чтобы ты остался со мной. Мы уедем отсюда и по южному торговому пути доберемся до того берега. А там купим лодку и поплывем на остров. А если нам надоест, мы всегда сможем вернуться на большую землю.
