Вернемся к нашей шкале невероятного. Феи находятся на ней где-то между теткой Эпторпа и вечным двигателем. Если завтра достоверно обнаружат крохотных, размером с бабочку, элегантно одетых крылатых человечков, никакие основополагающие принципы физики попраны не будут. Это открытие и близко не станет таким революционным, как вечный двигатель. Хотя биологи, конечно, замучаются искать феям место в существующей классификации. От кого они могли бы произойти? Ни в палеонтологической летописи, ни в современном животном мире нет примеров приматов с машущими крыльями, и было бы в самом деле удивительно, если бы этот внезапно и единожды возникший в ходе эволюции вид оказался настолько близок к нашему, что даже — как ясно демонстрируют знаменитые поддельные фото, вызвавшие интерес сэра Артура Конан Дойла, славившегося своей доверчивостью, — обзавелся одеждой по моде 1920-х годов.
Такие существа, как лох-несское чудовище, йети (он же снежный человек) из Гималаев и конголезский динозавр, располагаются на нашей шкале по более вероятную сторону от фей Конан Дойла. На самом деле нет никакой особой причины, по которой в озере Лох-Несс не могла бы сохраниться реликтовая популяция плезиозавров. Скажу за себя: я, как и все зоологи, был бы счастлив, если бы она сохранилась или если бы в Конго был обнаружен настоящий динозавр. Ни био логические, ни тем более физические основы не были бы подорваны таким открытием. И маловероятно оно только лишь потому, что последний известный науке динозавр жил 65 миллионов лет назад, а 65 миллионов лет — большой срок для воспроизводящейся популяции, чтобы оставаться незамеченной и не сохраниться в виде окаменелостей. Что касается йети, то надежда обнаружить выжившую популяцию Homo erectus или Gigantopithecus наполнила бы мое сердце ликованием, будь я только в состоянии поверить в это. Дорого бы я дал за то, чтобы считать такую возможность более вероятной, чем ее юмовские альтернативы: галлюцинации, россказни путешественников или искреннее, но ошибочное толкование обтаявших на солнце и расползшихся следов животных на снегу.
И поныне знаменитый радиоспектакль Орсона Уэллса по роману Герберта Уэллса «Война миров» вызвал 30 августа 1938 года повсеместную панику и даже слухи о нескольких самоубийствах среди слушателей, принявших (как оно и было задумано) начало радиопостановки за подлинную новостную сводку о марсианском вторжении. Эту историю часто приводят в качестве примера смехотворного легковерия американцев, что всегда казалось мне несправедливым — ведь нападение из космоса не является невозможным событием и, случись оно на самом деле, мы, вероятнее всего, узнали бы о нем именно из экстренного выпуска новостей.
Популярность историй о летающих тарелках не увядает, но научное сообщество склонно относиться к ним с недоверием. Почему? Не то чтобы визит из космоса был невозможен или хотя бы просто крайне маловероятен. Дело опять-таки в том, что альтернативные объяснения, связанные с мошенничеством и иллюзиями, вероятнее. Факт остается фактом: бесчисленные сообщения о летающих тарелках были самым усердным образом, в самых утомительных подробностях изучены как добросовестными любителями, так и профессиональными учеными. И из раза в раз, из раза в раз эти свидетельства при внимательном рассмотрении рассыпаются в пыль. Зачастую они оборачиваются откровенной ложью (выгодной для тех, кто ее распространяет, ибо такие истории, как бы никудышно они ни были документированы, хорошо покупаются издательствами и позволяют развернуть целую индустрию по производству футболок и сувенирных кружек). Либо же «тарелки» оказываются самолетами, дирижаблями и воздушными шарами, увиденными или освещенными под необычным углом. Порой это миражи или другие световые иллюзии, порой — случайно замеченная секретная военная авиация.
Однажды, быть может, нас навестят космические корабли инопланетян. Но шансы того, что какое-либо конкретное сообщение о летающих тарелках истинно, малы, если сравнивать с юмовскими альтернативами — обманом и ошибкой. В частности, лично для меня большинство историй о летающих тарелках лишено правдоподобия из-за почти комического сходства описываемых пришельцев с обычными людьми или с теми выдуманными созданиями, которые появлялись на телеэкранах. Многие из них до такой степени напоминают мужчин-людей, что хотят вступать в половую связь с нашими земными женщинами и даже производят от них плодовитое потомство. Как указывал Карл Саган, и не он один, одержимые похищением людей гуманоиды-инопланетяне — это, по-видимому, современные аналоги демонов и ведьм XVII столетия.
Благодаря поддержке телевидения и газет, астрология, паранормальные явления и посещения пришельцев имеют привилегированный прямой доступ к массовому сознанию. И если я прав в том, что эта тенденция играет на нашей естественной и похвальной потребности изумляться, то у нас, как ни парадоксально, есть основания для оптимизма. Нас должна обнадеживать мысль, что настоящая наука способна удовлетворять эту потребность куда лучше, а значит, победа над суевериями — не более чем вопрос образования. Но подозреваю, что здесь задействована еще одна сила, которая может сделать эту борьбу намного более тяжелой. Данный психологический фактор сам по себе интересен, и оставшуюся часть главы я собираюсь посвятить его объяснению, так как, понимая этот феномен, мы, вероятно, сумеем минимизировать причиняемый им вред. Та дополнительная сила, о которой я веду речь, — это нормальная и во многих отношениях желательная доверчивость детей, которая, если не соблюдать осторожность, иногда перекочевывает с нами и во взрослое состояние, что может иметь прискорбные последствия. Начну с эпизода из собственной жизни.
Как-то, когда мы с сестрой были детьми, наши родители и дядя с тетей устроили нам нехитрый первоапрельский розыгрыш. Они объявили, что нашли в мансарде небольшой аэроплан, принадлежавший им в молодости, и собираются покатать нас на нем. Мы были вне себя от восторга, ведь в то время полеты были делом куда менее обычным, чем сегодня. Но имелось одно условие: нам должны были завязать глаза. Хихикающих и спотыкающихся, нас провели за руку через лужайку и усадили на наши места. Раздался шум заводящегося мотора, потом сиденья накренились, и, взлетев, мы отправились в тряское и петляющее путешествие. Время от времени мы, судя по всему, пролетали сквозь верхушки деревьев, поскольку нас слегка касались ветки, а наши лица обдувал приятный порывистый ветерок. В конце концов мы приземлились, шатание и тряска закончились посадкой на твердую почву, повязки были сняты — и под общий хохот обман раскрылся. Никакого самолета не было. Мы никуда не двигались с того места на лужайке, куда нас привели. Мы просто сидели на садовой скамье, которую отец и дядя подняли, а потом вращали и трясли, имитируя полет. Никакого мотора, только ревущий пылесос, а также веер, чтобы обвевать нам лица. Этим, а также задевавшими нас ветками, орудовали мама с тетей, стоя возле нашей скамейки. «Летать» было здорово и весело.
Доверчивые, наивные дети, мы с нетерпением ждали обещанного полета за много дней до того, как он состоялся. Нам и в голову не приходило полюбопытствовать, зачем завязывать нам глаза. Разве не естественно было бы спросить, в чем смысл такого приключения, если ничего не увидишь? Но нет, родители просто сказали нам, что по некой неуточнявшейся причине нам надо будет завязать глаза, — и мы восприняли это как должное. Возможно, они прибегли к проверенной временем формулировке: дескать, «не хотят портить нам сюрприз». Мы ни разу не задались вопросом, почему наши взрослые держали в секрете от нас тот факт, что по меньшей мере один из них был обученным пилотом; не думаю, что мы даже интересовались, кто именно. Критическое мышление попросту не было нам свойственно. Мы ничуть не боялись попасть в аварию — столь сильна была наша вера в родителей. И когда повязки были сняты, а шутка раскрыта, мы по-прежнему продолжали верить в Деда Мороза, зубную фею, ангелов, рай, землю счастливой охоты и прочие байки, которые рассказывали нам те же самые взрослые. Моя мать, кстати, не помнит этого эпизода, но зато помнит случай из своего детства, как ее отец подобным же образом разыграл их с младшей сестрой, только еще топорнее: их самолет «взлетал» прямо в доме, а детям велено было «пригнуться, когда будем вылетать в окно». И они с сестрой точно так же попались на эту удочку.
