Если ты здесь, то где тогда Другой?
Я будто сказала это вслух, потому что в следующее мгновение дверь открылась, впуская в камеру сразу двоих. Одежда у Криса и Другого была одинаковой: джинсовка поверх рубашки и темные штаны. Теперь даже Сара бы не различила их. Впору было приклеивать на спину Крису желтый стикер, чтобы не запутаться самой.
– Я нашел твоего бойфренда, – сказал Другой, выдвигая перед собой Себастьяна, перепачканного в синем порошке. – Он прятался в каморке для швабр.
– Я не прятался! – огрызнулся тот, отряхиваясь и вынимая из волос паутину. Себастьян по-девчачьи взвизгнул, сбрасывая с себя паука, заблудившегося в его шевелюре. Закатив глаза, Другой безразлично раздавил его ногой. – Сара просто заперла меня в чертовой кладовке! Ну да, зачем заморачиваться с родным сыном? Хоть бы в роль эпилептика какого-нибудь сунула, ей-богу! Это оскорбительно!
– Может, мне вернуть его туда, откуда взял? – предложил Другой, потирая подбородок. – Зачем он вообще нам нужен? Мы и так выберемся.
– Понадобится помощь, – заверил Крис, и я сделала вид, что не заметила, как многозначительно он покосился на меня. – Нужно больше времени. Джейми не может говорить…
– И что? – спросил Другой так равнодушно, будто дар речи и впрямь не нес никакой полезной функции. – Как это влияет?
– Она говорит, – пояснил Роуз устало. – Когда меняет сон. Озвучивает действия. Ты что, забыл? Она не может менять сны будучи немой!
Другой посмотрел на него как на умалишенного.
– Ты что, издеваешься? Ее сила – это не слова. Ее сила – желание.
– Не надо говорить так, будто ты знаешь о ней все на свете, – прошипел Крис, будто ревниво.
– А ты думаешь, что знаешь о ней больше? – нахмурился Другой, и они почти столкнулись лбами, стоя на опасно короткой дистанции друг от друга. Себастьян встрепенулся, пытаясь влезть между. – Ты носишься с ней как с писаной торбой, в то время как она отнюдь не из хрусталя! Она из стали, друг мой, но если ты и дальше будешь потакать ее неуверенности в себе, то она расплавится. Закалка – вот что стали требуется, а не твои шелка и пляски. Иначе мы никогда отсюда не выберемся!
– Ты предлагаешь мне швырнуть ее в ноги Саре и сказать «Валяй, девочка, за работу»?! – взъелся Крис в ответ. – Она учится! У нее только начало получаться быть ловцом, когда Сара обрубила всю ее практику на корню.
– Да, разумеется, – хмыкнул Другой. – Потому что Сара боится ее! Она хочет убедить Джейми, что ее талант зависит от чего-либо – от голоса, например. Но это не так! Ты защищаешь ее невесть от чего, хотя она вовсе в этом не нуждается. А даже если бы и нуждалась, ты правда веришь, что, оставив меня здесь, сможешь хоть кому-то помешать просто прирезать ее, как крольчонка?
– Оставив тебя здесь? – переспросил Крис, подавившись воздухом. – К чему ты ведешь? Конечно, я оставлю тебя здесь! Ты – паразитическая сущность, портящая все самое дорогое в моей жизни. Нас не может быть двое в одном теле! Тебя вообще не должно быть здесь, – прошипел он, указав пальцем на свой висок.
Обычный спор перерос в страшную ссору. Я и так чувствовала себя плохо, а теперь все стало еще хуже. Себастьян снова попытался разнять их, схватив Другого за руку, но тот вырвался.
– Я рассказал ей.
Крис сощурился, недоуменно глядя на Другого.
– О чем ты?
– О том, что ты сам предпочел забыть. Как отделил меня от самого себя, чтобы свалить вину за ненависть на нечто чуждое и потустороннее… Имя мне Ярость. Ты помнишь эти слова? Именно их ты выцарапал на животе того доктора скальпелем, что был в Прайде до Дмитрия, когда он попытался вырезать тебе какой-нибудь жизненно важный орган.
Крис отшатнулся и побледнел, как от удара по лицу. Он почти поднял руку, сжатую в кулак, поверженный, но только сокрушенно покачал головой. От этого Другой распалился еще больше:
– С тех пор ты ни разу не причинил никому вред. Даже в нее ты стрелял только с моей подачи, – кивнул он на меня. – В тебе больше нет ярости, а что есть стремление защищать, если не ярость за то, что обидели дорогого тебе человека? Как ты собираешься защищать Джеремию, если состоишь из чистого милосердия? Ну же! Чего ждешь? Ударь меня! – Другой подпустил ближе, глядя на кулак Криса, зависший и дрожащий на уровне его лица. – Так я и думал. На твоем месте я бы давно свернул мне шею, а ты даже пару раз стукнуть меня не можешь. Ну что, Крис Роуз, теперь ты вспомнил?
Крис действительно завис, колеблясь. Ни туда, ни обратно – где-то посередине, застрявший между его словами и своим неверием в них. Я гневно толкнула Другого локтем в живот, заставляя увидеть, с каким осуждением я хмурюсь.
Новая волна слабости накатила внезапно. Меня буквально бросило в жар, и, не совладев с собственным телом, я упала. Себастьян успел подхватить меня в дюйме от того, как я бы раскроила себе череп о раковину.
– Видишь? – спросил Другой, когда Крис пришел в себя, кинувшись ко мне. – Ей становится хуже, потому что Сара берет у нее слишком много крови. Она умрет во сне и даже этого не заметит, потому что ты не защитил ее. Вместо этого ты защищаешь себя.
Крис проигнорировал его и поднял меня на руки.
– Я знаю, где можно спрятаться, – прошептал Себастьян. – Мы в приюте Святого Николая для душевнобольных. Я знаю его наизусть, пошли.
Он кивнул, а я задалась сотней вопросов по поводу услышанного, но, как назло, ни один из них не могла озвучить. Убедившись, что снаружи пусто, Крис вынес меня из камеры, оставляя Другого наедине с его злорадной ухмылкой. Они побежали куда-то, а в это время я могла думать лишь о том, как сильно у меня покалывает в пальцах. Неужели именно так ощущается приближение смерти?
– Себ, – окликнул его Крис, когда мы ловко миновали охранный пост, едва оставшись незамеченными. – Что за приют Святого Николая? Ты бывал здесь раньше?
– Не я, а Сара. Я просто навещал ее.
– Она лечилась тут?
– А что, по ней не догадаешься? – насмешливо отозвался тот, не сводя целеустремленного взгляда с очередного холла, который мы миновали спустя секунду. – У нее целый букет, Роуз: истерический психоз, маниакальная депрессия, а вишенка на торте – приобретенная шизофрения. Дало знать о себе после того, как отец бросил нас. Меня два года воспитывала бабушка, пока Сара лечилась. Я думал, это прошло… Да, она все еще чудила время от времени, но когда случилось то, что случилось, снова съехала с катушек, еще пуще прежнего.
– Почему ты не рассказывал?
– Чтобы ты смотрел на меня «тем самым» взглядом? Вот прямо таким, как сейчас, ага, – хмыкнул тот, оглянувшись.
– Я не… – Крис смутился. Его вид и впрямь так и взывал к утешительным братским объятиям. – Извини.
– Сара, – повторил Себастьян ее имя так, будто на вкус оно было горчичным. – Я не люблю свою мать, но вовсе не за то, что после ухода отца она могла в любую минуту схватиться за резиновый провод и отхлестать меня им по рукам. Мне искренне жаль ее, но по-настоящему я люблю свою бабушку. Так уж вышло. Возможно, причина в потрясающем шоколадном пудинге, который она готовит…
