– Тш-ш!
Я поцеловала Криса, затыкая его раньше, чем чувство ответственности за все сущее расплющило бы его в лепешку. Он подобрал меня под бедра, усаживая на свои. Его поцелуи спустились бы гораздо ниже моего декольте, если бы только теперь минута спокойствия не была чем-то из разряда фантастики.
– Шипучка!
Мы с Крисом одновременно повернулись, ожидая увидеть вздувшуюся банку с газировкой, которую Эби могла найти под лестницей маяка. Но то была не банка: в ее маленькой ручке извивалась короткая змея с раздвоенным языком, жгутом обвивая запястье.
Крис, кажется, закричал громче меня. Он одним движением ухватил Эби за тот же смятый край платья и выхватил у нее змею, зажав двумя пальцами ее пасть. Та все равно успела ужалить его, сомкнув на ладони зубы. Крис поморщился и, отшвырнув змею далеко в траву, прижался ртом к кровоточащей ранке.
– Если я умру, – сказал он мне спокойно, – соври Эби, что папа просто решил вздремнуть. А если начну биться в агонии, просто уведи ее.
– Ты не умрешь, – вздохнула я, приглядевшись и рассмотрев знакомый узор на чешуе змеи, уползающей от нас в панике. – Она не ядовитая. Как только мы сюда переехали, я изучила справочник вдоль и поперек. Не зря Грейс очистил это место от всего ядовитого. Благодаря ему я за все три года не видела ни одного тарантула.
– Тогда чего же ты завизжала?! Ты напугала меня больше, чем вид змеи.
– Я завизжала, потому что ты завизжал! Крис, не начинай… Снова выращивать для тебя валерьяну?!
Он фыркнул и взволнованно подозвал малышку, наклоняясь, чтобы взять ее на руки, но она увернулась от объятий.
– Я сама, – твердо решила Эбигейл, перепрыгивая кочку, и Крис насупился.
– А ко мне на ручки не хочешь? Тебе ведь нравится, когда я катаю тебя.
– Нет.
Эби высунула язык. Я похлопала Криса по плечу, посмеиваясь над его разбитым отцовским сердцем.
– Она вредничает. Зато вот я очень хочу к тебе на ручки… И не только на них.
Крис хмыкнул, целуя меня в висок, и мы спустились вниз к домам. Напоследок я оглянулась на маяк, стараясь отделаться от липкого желания закончить начатое. Он не давал мне покоя с самого первого дня, ведь это была мечта многих – застать его зажженным хотя бы единожды. Свет, который бы привлек обездоленных, как мотыльков. Эта моя мечта была даже более недосягаемой: чтобы Дом стал Домом в полной мере, а человечество вновь обрело себя.
Крис все же подцепил неугомонную Эбигейл на руки, опасаясь, что она провалится куда-нибудь на крутом склоне. Та умудрялась падать каждые пять метров, обязательно разбивая себе или колени, или лоб, но каждый раз поднималась, даже не хныкая. Крис только и успевал, что одергивать ее легкое платьице, уже ставшее грязно-бордовым из розового.
– Неуклюжая и бесстыжая, – вздохнул он и ухмыльнулся, в очередной раз поправляя непокорный подол, задравшийся Эби до самой шеи. – За то, что она твоя копия, люблю ее еще больше.
Я толкнула Криса локтем под дых, и тот поперхнулся.
Из-за коттеджа Грейса выскочили двое рыжих волчат и кинулись навстречу Эби. Воспитанные рядом с рождения, они оба вцепились ей в платье, играя. Каждый пытался перетащить ее на себя, и Эбигейл смеялась, подставляя под их шершавые языки пальцы и морщась.
Я невольно вспомнила о том, как все это начиналось – с тридцати людей, которых постепенно становилось все больше, больше и больше. Мы будили спящих постепенно: интегрировав одно семейство, переходили к следующему. Себастьян настроил электропередачу по всему Байрон-Бей так искусно, что жизнь здесь почти не отличалась от той, что была до Сна. Радио ловило каналы круглые сутки, но всегда молчало.
Под Совет был выделен спортивный стадион. Его полностью переоборудовала местная жительница Тринити, владеющая телекинезом. Надстроив колонны и снеся крышу, она превратила стадион в подобие римского Колизея. Если раньше для Совета хватало и крохотной туристической базы, то теперь места было маловато: чем больше спящих мы будили, тем больше у нас было слушателей. Я, Грейс, Флейта, Себастьян, Эшли и Барби без стеснения имели верховенство в Доме, как и Крис, который, однако, предпочитал отвечать исключительно за безопасность Байрон-Бей. В его же юрисдикции был порядок и некоторые… санкции, благодаря которым даже во время собраний стояла безукоризненная тишина. Только спустя полгода в Совет вошли еще двое – пробужденная Ванесса и выживший по имени Кит, найденный Крисом во время охоты. Тот отбивался от загнавшей его стаи во главе с Дурашкой.
Я махнула Киту рукой, заметив его возле кроличьей фермы. Он нес кучу загаженных клеток, но даже не кивнул в ответ, проходя мимо. Кит по-прежнему оставался диким и отчужденным, хотя и прошло больше трех лет. Он напоминал мне кого-то… Возможно, меня саму в худший период моей жизни.
В лицо ударил терпкий океанский бриз, и я проехалась по песку босиком, разувшись. Дом Себастьяна стоял у самого океана, так близко, что во времена прилива вода почти подкрадывалась к крыльцу. Он снова нашел, чем занять себя: на платформе сверкал апельсиновый гидроцикл Sea-Doo SPARK. Лежа под ним, Себастьян чинил двигатель, жизнерадостно орудуя инструментами. К его татуировкам прибавилось еще несколько, а голова теперь была полностью выбрита по бокам, что, по мнению Себастьяна, являлось последним писком пост-апокалиптической моды. После того как разбуженный нами серфингист Шейд снова открыл свой салон, Себ только и делал, что менял имидж каждый месяц. Флейте это не нравилось, но, как она и сказала, «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось». А у Себастьяна продолжительное безделье и впрямь было чревато тягой к саморазрушению и алкоголизму.
– Лилу! – воскликнул он радостно, подхватывая верещащую малышку на руки. – Сладкая булочка с корицей!
– Погляди, – шепнула я Крису, многозначительно сложившему руки на груди. – Она любит его сильнее, чем нас.
– Да, – хмыкнул он. – Несправедливо.
– Я слышу, о чем вы там судачите, – ухмыльнулся Себ, удерживая нашу дочь на руках, пока она прижимала к груди баночку с мыльными пузырями, подаренную ей секундой ранее. – Все дело в том, что я обожаю детей, а они обожают меня. Мир построен на взаимности. Ты ведь тоже любишь дядю Себа, правда же, красотка Лилу?
– Она не Лилу, – огрызнулся Крис, закатывая глаза. – Ее зовут Эбигейл! Что вообще общего между этими двумя именами? Они же разные!
Я засмеялась и взяла Криса под руку, ласково сдавливая его локоть.
– Угомонись, пусть зовет ее, как душе угодно, даже булочкой, – улыбнулась я, не сводя с него глаз, и Крис опустил ко мне лицо, позволяя дотянуться до его губ и поцеловать.
Себастьян помог Эби открыть баночку и показал, как это делается. По ветру поплыли блестящие пузыри, уносясь прочь от океана.
– Кстати, – воскликнул Себастьян, опомнившись. – Знакомьтесь, ее зовут Рыбка!
Тщательный поиск транспорта, способного сравниться с Arctic Cat, не прошел даром. Привычка Себастьяна давать имена неодушевленным предметам тоже никуда не делась.
