Вероника сидела рядом с Егором и мучительно ждала, когда уже можно будет уйти домой. Ей не терпелось побыстрее вернуться к Мальчику, прогуляться с ним за калиткой, поиграть, побросать ему палку.
– А что ж гостья-то наша молчит да молчит? – внезапно напустилась на нее Катя. – Егорка, скромная у тебя женушка. И не пьет почти. Что так? Или в положении?
От Катиных бесцеремонных слов Веронике стало совсем муторно. Захотелось встать и выйти вон. Но ей было неловко. Василий все утро мастерил им навес, денег ни копейки не взял, сказав: «Это по-товарищески». Вероника видела, что он дорожит завязавшейся дружбой с Егором, ведь в Плацкинине ему скучно и не с кем словом перекинуться. Поэтому она не хотела обижать соседа.
Она украдкой смотрела на Егора и делала ему знаки – мол, придумай что-нибудь, скажи, что у нас дела. Но тот будто не замечал ее жестов, с удовольствием пил коньяк и мило улыбался пьяной супруге Василия. Они ушли лишь вечером, когда давно стемнело.
Мальчик встретил их радостным гавканьем. Вероника хотела было предложить Егору сходить проветриться, но она едва держалась на ногах. В результате они легли спать в десять вечера. А наутро приехала кухня.
Сразу стало шумно и весело, в гостиной громоздились многочисленные коробки, двое парней в рабочих комбинезонах раскладывали инструменты, пилили, стучали молотками. Ошалевший Мальчик сначала лаял до хрипоты, потом обессилел и слег на свою подстилку, видимо, решив не бороться с ветряными мельницами.
Вероника с удовольствием наблюдала за тем, как метр за метром возникает блестящий и белоснежный кухонный гарнитур. Один из рабочих подключил шланги, и из крана хлынула вода. Другой парень тем временем возился с плитой. Вероника сфоткала готовую часть кухни и отправила Егору по «Ватсапу». В ответ тот прислал восторженный смайлик с поднятым кверху большим пальцем.
Кухню собирали три дня. К среде все было готово. Вероника проводила рабочих и аккуратно разложила по ящикам дождавшиеся своего часа тарелки и кастрюли, привезенные из Москвы. Наконец-то не нужно будет тесниться на крошечном кухонном столе, в ее распоряжении большая рабочая зона, новенькая четырехконфорочная плита, отличная духовка! Вероника решила, что приготовит сегодня королевский ужин, напечет пирогов, нарежет салатов. Она с энтузиазмом хлопотала у плиты, раскатывала тесто, жарила начинку.
Едва она засунула противень в духовку, в калитку постучали. Вероника привычно вздрогнула и пошла открывать, на всякий случай вооружившись кухонным ножом, припрятав его за полой пуховика. За калиткой стоял отец Владимир.
– Добрый день, хозяюшка, – поприветствовал он ее. – Ну что, не передумала дом освящать?
– Что вы, батюшка! Конечно, нет. – Вероника провела его в гостиную, незаметно вынула нож и кинула его в ящик.
Отец Владимир с восхищением оглядывался по сторонам. Подошел к кухне, потрогал столешницу.
– Как у вас красиво! Чудесный дом. Я ведь когда-то бывал здесь. Хозяина прежнего Николаем звали. Жена у него красавица была, да вот несчастье, захворала сильно. Я ее причащал перед смертью. Да… А вы все переиначили, да так складно. И мебель симпатичная. Ну, давай, что ли, освящу ваш дом, чтобы никакая нечисть сюда не хаживала. – Он достал кадило.
Вероника, стоя в углу, наблюдала за тем, как отец Владимир обрызгивает святой водой гостиную. Затем они поднялись, и он проделал то же самое со спальнями и мансардой.
– Все? – спросил батюшка. – Или есть еще помещение?
– Еще подвал. Но там ужасный беспорядок, наверное, его в другой раз, после уборки.
– Хорошо, – покорно согласился отец Владимир.
Вероника заметила, что он устал.
– Какая же я дура! Батюшка, садитесь за стол, я вас угощу. Я же наготовила всего. И пироги как раз поспели.
Священник отказываться не стал, с готовностью принялся за трапезу. Наевшись салатов и напившись чаю с пирогами, он порозовел и растаял.
– Отличная ты хозяйка, Вероника. Вижу, любишь мужа, почитаешь его. Деток вам непременно надобно. Я буду молиться за тебя. Кстати, как там Ульяна? Идет на поправку?
Вероника грустно покачала головой.
– Стара она уже, силы не те. – Отец Владимир поднялся из-за стола. – Ладно, пойду, а то мне не успеть к вечерней службе.
Вероника расплатилась со священником, проводила его за ворота и вернулась в дом. Ей показалось, что в гостиной стало светлее и просторнее. На душе было спокойно и благостно. Мальчик, все это время гулявший на улице, а сейчас зашедший вслед за ней, стоял у стола и принюхивался.
– Теперь нам никто не страшен, – сказала ему Вероника. – Никакие бродяги с сизым носом и седыми волосами. Пусть посмеют сюда сунуться.
Пес в ответ согласно гавкнул.
– Давай-ка позвоним в больницу, спросим, как там бабушка Ульяна. – Вероника набрала номер справочной.
Трубку долго не брали. Затем все та же самая неприветливая тетка грубо буркнула:
– Слушаю.
– Я бы хотела узнать о состоянии Ульяны Григорьевой.
В ответ воцарилась тишина. Вероника решила, что пропала связь, нажала отбой и повторила вызов.
– Слушаю, – рявкнула регистраторша ей в ухо.
– Ульяна Григорьева как себя чувствует? – прокричала Вероника.
– Григорьева умерла. Сегодня ночью.
– Как умерла? Не может быть! – Веронике показалось, что ее с размаху ударили по голове. Аж в глазах потемнело. – Не может быть, – повторила она сдавленным шепотом.
– Похороны в пятницу, – чуть мягче произнесла женщина. – Родни у нее нет, похороны собес организует, тут у нас кладбище межпоселковое рядом с больницей. Можете приехать, проститься.
– Да, конечно, мы приедем. Обязательно. Во сколько надо быть?
– К девяти. – В трубке раздались гудки.
Вероника вытерла слезы, бежавшие по щекам. Ей было ужасно жаль Ульяну. Какая печальная смерть – в полном одиночестве, в холодной казенной постели, в окружении равнодушных и чужих людей. Да и жизнь у нее была тяжелой, не позавидуешь.
Она набрала Егора. Тот долго не отвечал, она терпеливо ждала, пока он возьмет трубку. Наконец раздался его голос.
– Да. Слушаю.
– Егорушка, ты занят? – Вероника не дослушала ответа. – Ульяна умерла. – Она всхлипнула.
– Как умерла? Когда?
– Ночью. Похороны послезавтра.
– Вот черт! … Да погоди ты! … Это я не тебе, солнышко, это тут по работе. – Егор тяжело дышал ей в ухо. – Точно умерла? Они ничего не могли перепутать, в этой больничке?
– Не думаю, – потерянно проговорила Вероника. – Мы должны поехать на похороны. Отмени работу.
– Легко сказать отмени. У нас тут просто Содом и Гоморра. Серега меня не отпустит.
– Как это не отпустит? – рассердилась Вероника. – Люди не каждый день умирают. На похороны из других городов прилетают.
