– Вы совсем меня запутали, магистр!
– Будешь учить её арифметике и чистописанию за половину талера в седмицу, плюс проживание и харчи. Ваших коней продадим по приезду, в Кальворт отправитесь по реке. Посмотришь столицу, да и Марте одной путешествовать не стоит.
Уве задумался над моим предложением всерьёз и надолго.
– Но, магистр, – произнёс он, наконец, – если вы с самого начала рассчитывали уговорить меня ехать в Ренмель, зачем отпустили кареты?
Я не собирался посвящать школяра в мотивы своих поступков и озвучил вторую причину задержаться в Вакенхальде:
– Собираюсь посетить здешний кафедральный собор. Тебе это тоже будет полезно.
В отличие от реликвий и мощей сомнительного происхождения, кои во множестве подделывали нечистые на руку мошенники, подлинность останков Рафаэля сомнений не вызывала, их переполняла истинная святость. Это был один из нечастых случаев, когда та оказалась привязана не к месту вознесения святого, а к его мощам.
Уве выслушал мои доводы, подсчитал в уме свой грядущий гонорар и протянул руку.
– Ваша взяла, магистр!
Я ответил на рукопожатие и обратился к Микаэлю:
– Ты с нами?
Маэстро Салазар покачал головой и пристукнул о стол кружкой.
– Вино здесь недурное. От добра, добра не ищут.
– Марта?
Девчонка уставилась на меня с заметным удивлением.
– Филипп, ты действительно собираешься глазеть на останки семивековой давности?
– Именно так.
Ведьма передёрнула плечами.
– Без меня.
Я лишь хмыкнул и встал из-за стола.
– Подожди, Филипп! – встрепенулся меня маэстро Салазар. – На ночь остановимся здесь?
Гостиница при почтовой станции была не самого высокого пошиба, но общий зал выглядел убранным и чистым, что позволяло надеяться на отсутствие в комнатах вшей и клопов, так что я кивнул.
– Если столкуемся о цене, почему бы и нет?
– Тогда этим кувшином ограничиваться не стану, – ухмыльнулся Микаэль и щелчком пальцев подозвал разносчицу.
– Жалкий пропойца, – поморщилась Марта и принялась пластать ножом жаркое. При этом она искоса глянула на бретёра, но тот своих успевших за последние дни набить оскомину шуточек о фигуре девчонки отпускать не стал, всецело увлечённый поглощением вина.
Я наклонился к ведьме и шепнул на ухо:
– Ешь спокойно. Дальше изображать из себя мальчика уже не придётся.
Марта с укоризной посмотрела на меня; я лишь посмеялся и направился к входной двери, на ходу позвал за собой Уве. Когда вышли за ограду, мимо как раз проезжала нагруженная бочонками телега, и возница за пару пфеннигов согласился сделать крюк и довести нас до кафедрального собора, благо кабак, в который его подрядили доставить пиво, располагался не так уж и далеко от городской площади.
Мы уселись сзади и свесили ноги. Большинство городских улочек замощены не были, и обитатели Вакенхальде не мудрствуя лукаво выплёскивали в грязь помои и засыпали лужи мусором, излишки жижи в итоге утекали по сточным канавам, и лишь это обстоятельство не давало превратиться некоторым проулкам в самые настоящие болота.
Мне с Уве месить сапогами вонючую жижу не пришлось, телега благополучно доставила нас на центральную площадь, посреди которой возвышалась вытянутая громада кафедрального собора. Ни один из окрестных домов не мог тягаться высотой с этим грандиозным сооружением, а его купол и пристроенная сбоку колокольня и вовсе взмывали на невероятную высоту. На отлитых из меди колоссальных дверях зеленели патиной картины из жизни Пророка; через них без всякого труда мог пройти элефант, взбреди только кому-то в голову завести в храм божий этого южного зверя.
Сейчас медные створки были сомкнуты, и мы двинулись к боковым дверям, у которых выстроилось две шеренги нищих так, что прихожанам приходилось идти меж протянутых к ним рук и культей, покрытых язвами, гнойниками и нарывами. Моё финансовое состояние оставляло желать лучшего, и я прошествовал в храм, не обратив ни малейшего внимания на причитания и мольбы. Дальше мы купили свечей и запрокинули головы, обозревая вытянутый свод потолка и цветные витражи окон. Пол покрывала выложенная из мрамора мозаика, к алтарю уходили ряды скамей, высились украшенные резьбой колонны. Пахло ладаном и разогретым воском, было немноголюдно и тихо.
Полагаю, строился кафедральный собор Вакенхальде с таким расчётом, чтобы вместить всех жителей города, но по меркам Ренмеля ничего столь уж выдающегося в этом архитектурном решении не было.
По центральному проходу мы дошли до купола, зажгли свечи и какое-то время разглядывали покрывавшую потолок искусную роспись.
– Не забывай о медитации, – подсказал я Уве и лёгким усилием погрузил сознание в напоённый молитвами прихожан небесный эфир.
Незримая стихия приняла в свои мягкие объятия, и ангелы бестелесными призраками закружились над головами, только… этого было мало! Я не уловил присущей святым местам лёгкости бытия и почувствовал себя обманутым.
Как видно, Уве тоже ощутил нечто подобное, очень уж озадаченный у него сделался взгляд.
– Магистр, – прошептал он мне на ухо. – В пещере святого Джокема было совсем иначе. Здесь хорошо, но я не чувствую…
Школяр замялся, и я закончил его мысль:
– Святости.
– Ну да, – кивнул Уве. – Может, надо просто подойти ближе к мощам?
– Каменные стены и железные стенки реликвария не преграда для святости! – наставительно произнёс я и потребовал: – Продолжай медитацию.
А сам развернулся, вернулся к боковому входу и обратился к продававшему свечи служке:
– Мы приехали в ваш город прикоснуться к мощам святого Рафаэля, с кем стоит поговорить на этот счёт?
Молодой паренёк как-то очень уж неуверенно улыбнулся и покачал головой.
– Не получится, сеньор. Неурочное время.
Я достал монету в десять крейцеров.
– Любезный, неужели это такая уж проблема? Мы не поскупимся на пожертвование, а на рассвете нам уже отправляться в путь…
– Не получится, – повторил служка и стрельнул глазами по сторонам.
– Что с мощами? – прямо спросил я. – Где они?
Паренёк потянулся за монетой, и я отдал ему серебряный кругляш.
– Приезжал каноник из Ренмеля, – прошептал тогда служка, до предела понизив голос, – епископ разрешил ему забрать реликварий с мощами.
– Даже так? – удивился я. – Выходит, останки святого увезли в столицу?
Паренёк замотал головой.
– Не думаю. С каноником был настоятель монастыря Трёх святых. Слышали о Зарьиной пустыни? Вот!
Я недоверчиво хмыкнул. Архиепископ Ренмеля обладал достаточным влиянием, чтобы местные священнослужители согласились на время расстаться с нетленными мощами, но у его высокопреосвященства не имелось никаких причин хлопотать за монастырь, расположенный на территории Лорании, где духовная власть находилась в руках архиепископа Миены.
